Если в мужской номинации редакция вплоть до подписания номера не
была уверена, что может назвать лидера народного опроса, то женская
номинация не претерпела изменений с первого дня голосования. Алиса
Бруновна Фрейндлих обошла всех 15 номинанток в первом туре и, сохранив
первое место в тройке, победила во втором.
Освободившись от директорского пиджака-бронежилета и глухого
«забрала» роговых очков, примерив клетчатое платье до колен и живенько
причесавшись, Людмила Прокофьевна Калугина сообщила изумленной
секретарше Верочке и в ее лице всему миру: «Теперь я буду так выглядеть
всегда!»
Тридцать лет назад Алиса Фрейндлих сыграла в «Служебном романе» не
превращение «мымры» без пола и возраста в обворожительную кокетку, а
способность любой женщины когда-нибудь вспомнить о том, что она на
самом деле красавица. Не надо вспоминать все – достаточно только это. И
все произойдет.
Сама Фрейндлих была красавицей всегда, мерцавший в ней огонь был
неизменно чудесен и волшебно озарял ее лицо, бесконечно далекое от
пошлых стандартов красоты и унылых знаний о каких-то там пропорциях.
Тем хуже для этих стандартов и пропорций – пусть им поклоняются те, кто
верит, что реконструкция носа, капремонт подбородка и закачанный в губы
коллаген способны на что-то путное.
Ко всему прочему, Фрейндлих слишком умна, чтобы играть в такие игры.
Умна – наперекор известному утверждению, что актеру голова мешает. Умна
и красива многоликой красотой: трагической в «Сталкере», легкомысленной
в «Соломенной шляпке», чуть чопорной в «Успехе», озорной в «Малыше и
Карлсоне». В этом спектакле Театра Ленсовета она играла долго и совсем
недавно на юбилейном представлении вновь вышла на сцену в шортах и
рубашке Малыша. И опять нельзя было не поверить в этого шведского
мальчишку, как сам он не мог не верить в упитанного мужчину с
пропеллером на спине. В минувшем году Фрейндлих, вернувшись на сцену
Ленсовета ради своего бенефиса, вновь преобразилась в мальчишку – в
спектакле «Оскар и розовая дама». Этот театральный ребенок в паре с
кинематографической старухой почти одновременно с «Розовой дамой»,
исполненной ею в фильме «На Верхней Масловке», обозначил границы
подвластного актрисе Фрейндлих. Вернее, подтвердил, что таких границ
нет.
«На Верхней Масловке»
«На Верхней Масловке»
Ее героиня в драме Константина Худякова – скульптор, ровесница века.
В юности она пила кофе в парижских кафейнях с Амедео Модильяни, а в
конце восьмидесятых, когда происходит действие «Масловки», доживает
жизнь в неуютной мастерской-квартире, приютив у себя закомплексованного
и неуспешного Петю по профессии театральный режиссер, по возрасту – в
три раза ее моложе. «Анна Борисовна – уникальная в своей отваге
актерская работа». Впрочем, к старухам актрисе Фрейндлих не привыкать
точно так же, как к мальчишкам: она со старух начинала – причем не в
кино, не в профессиональном театре и даже не в институте, а в школе, в
драматическом кружке. «Я играла Феклушу и сумасшедшую барыню в «Грозе»,
– подтверждает Фрейндлих. – Ну и в институте среди моих дипломных работ
тоже были старушки: Татьяна-скотница из «Осенней скуки» по Некрасову и
Зобунова из «Егора Булычова и других…» Так что ролью Анны Борисовны я
закольцевала свою актерскую судьбу». «Алиса Бруновна! – протестую я. –
Мысль о кольце явно преждевременна». «Вы думаете? – улыбается она в
ответ. – Ну хорошо».
Не было ли у нее такого простого, такого понятного женского страха –
играть женщину в два раза старше себя? «Конечно, было страшновато», –
признается она. И поясняет: «Только потому, что казалось: нет, не
получится. Но потом, взявшись за роль, я вспомнила все свои
«старушечьи» ужимки... Знаете, как говорят педагоги в театральных
институтах: характерность – это точка зажима. Так вот, я все точки
зажима, которые нужны, чтобы изобразить древнюю старуху, вспомнила, и
удовольствие мне это доставило чрезвычайное. Всегда приятно нырять в
неведомое». И долой мысли об опасности: она Стрелец по гороскопу, а
Стрелец – тот еще авантюрист, такие приключения ему в радость.
Играя злую, ищи, где она добрая. Играя глубокую старуху – ищи, где
она молода. Фрейндлих искала, тем более что «в сценарии и в повести у
Дины Рубиной было достаточно посылок к тому, что играть героиню как
женщину, молодою душой. Именно этот разнобой, эта несинхронность и
составляют драматизм характера: душа еще готова петь-плясать и
радоваться жизни, и влюбляться, а оболочка уже многое не позволяет. Но
тут на помощь приходит чувство юмора – уж что-что, а это чувство у моей
героини представлено в полной мере». «Как вы думаете, Алиса Бруновна, –
спрашиваю я под конец, – кто на самом деле моложе: ваша Анна Борисовна
или тридцатилетний Петя, герой Евгения Миронова? «Если вы имеете в виду
внутреннее самочувствие, – отвечает Фрейндлих, – то моя, пожалуй,
моложе».
И она знает, что говорит.
|