Впрочем , сам актер относится к этому философски, о чем неоднократно говорил в многочисленых интервью. Именно философское отношение к жизни, к работе, ко времени, в котором он живет, на мой взгляд отличает его натуру. Наверно, поэтому он смог пережить все перепитии сложного перестроечного времени и органично вписаться в сегодняшний театральный и кинематографичекий ритм. Я беседую с Валентином Георгиевичем Смирнитским после спектакля Хочу купить вашего мужа, который впервые увидели зрители Стокгольма.

Но говорим мы не о спектакле , а о времени, в котором живем и о том, как мы в этом времени живем. Беседовать с ним настолько интересно, что в какой то момент я вообще потеряла ощущение времени.

- Вы востребованы сегодня и в кино и в театре. . . Довольны как складывается актерская судьба?

- Я не доволен, не может быть человек до конца доволен. Если он доволен, пора ему в могилу ложиться. Для творческого человека, для актера в особенности неудовлетворенность- это некий стимул к жизни, к существованию. Если ты говоришь, все, остановимся, можно почивать на лаврах, это значит, тебе можно умирать, тебе уже неинтересно. Человек живет, потому что ему все время чего то хочется.

- Вот сериалы захлестнули экраны . . .
- Одни говорят, ну как вам не стыдно играть в сериалах. А другой, наоборот, любят их. Мы люди зависимые, поставленные в определенные условия, и мы все, как нормальные люди, которые сидят в зале и которые нас смотрят, обожествляют, делают из нас кумиров, мы так же хотим кушать, у нас также есть дети, которых нам надо воспитать и обучить. И у нас нет другой профессии, мы не умеем копать лопатой или идти работать в шахту, это очень достойные профессии, но у нас своя профессия, и нам надо работать. А куда нам деться? Это наш хлеб. Бывают, конечно, закоренелые халтурщики , циничные, которым на все наплевать. Но, в целом, надо относится к сериалам с некоторым снисхождением, и быть адекватным ко времени, к стране, в которой живешь.

- То есть вы в ладу со временем, в котором живете?

- В ладу, безусловно. Я, например, часто ощущаю себя безнадежным совком, но порой мне кажется, что я смогла вписаться в сегодняшнюю реальность. У вас нет такой раздвоенности?
- Я тоже совок, я родился в то время, получил образование в то время, стал известным в то время, и состоялся в то время. Но тем не менее, мы живем в это время, и куда деваться?Многие мои коллеги , товарищи по работе, сокурсники не сумели этот рубеж перейти и буквально погибли физически. Если у тебя нет ощущения времени и если ты теряешься во времени, то твоя профессия теряет актуальность и смысл.

- Кстати, многие потому и уехали в эммиграцию. Вы как-то говорили, что эммигранты произвели на вас тягостное впечатление, неужели мы так потерянно выглядим? Валентин Смирнитский

- На меня произвела тягостное впечатление американская эммиграция, когда я впервые приехал в Америку и попал в клоаку эммигранскую, Брайтон бич и Лос Aнжелес, в среду наших актеров, которые уехали искать счастья в Голливуде. Им там некомфортно, они чувствуют себя людьми третьего сорта. Понятно, что они искали материального благополучия, тогда мы действительно жили бедно. Но сейчас в России артисты получают больше, чем они там. Ради чего тогда надо было менять шило на мыло? Они там не нужны вообще ,мне стало горько и обидно за них.

- Ну, это сейчас ситуация видна, а тогда все виделось по другому. Но думаю, вы правы, творческому человеку лучше реализоваться на родине. Не будем более о грустном. Как вы воспринимаете молодых актеров?

- Я их очень уважаю и люблю, и они ко мне относятся с уважением, не так, как к закостенелому старику, а как к коллеге. Я работал в театре «Луна», там много молодых актеров, и я, как некий вампир, эгоистичный, забираю у них то, что мне необходимо в сегодняшнее время, и вот общение с молодым поколением, желание их понять очень важно для меня.

- А преподавать не хотелось?

- Нет, я человек очень ответственный, если на что то решусь, я за это очень переживаю. И я очень хорошо понимаю, что такое преподавательская работа. Если я на себя взвалю это бремя, то я отвечаю за судьбы тех людей, которых обучаю. Я не имею права их потом бросить, предать и уйти. Валентин Смирнитский

Напоследок Валентин Георгиевич делится еще одной мыслью

- Наша диаспора расширяется, нас как китайцев уже везде много, и в Канаде, и и в Америке, и Израиле, даже смешно говорить, все наши люди. Антрепризное движение существует, пока существует старшее поколение людей, которые хотят видеть наши спектакли. А дети их уже не хотят, они уже адаптированы , они уже американцы, французы, шведы, голландцы, они уже другие. Ну, ничего не поделаешь, они молодые впитывают эту среду быстро и легко. А старшее поколение вымирает и очень скоро это все закончится.

-А может и не закончится, - говорю я , - в стогкольмском зале молодых зрителей, конечно, было немного, но они были, Может, завтра они придут опять, и приведут своих друзей.

-Будем надеяться. . . .