Самое удивительное, что собака практически исполнила его мечту — Карай стал легендой МУРа, грозой убийц и бандитов Москвы и к пенсии носил такой «иконостас», что иным «шараповым» и не снилось. А в это время Игорь Старыгин блестяще играл в кино «адъютантов Его Превосходительства», красавчиков-аристократов, циничных ловеласов, адвокатов мафии и прочих «врагов народа».

«Чуть не стал чекистом»

— Игорь Владимирович, аристократизм ваших героев связан с вашей родословной?

— Моя бабуля говорила, что породой я пошел в ее дедушку — такой же высокий, худой, он был церковным служащим. А вот мои родители — обыкновенные технари. Папа был гражданским летчиком, мама сначала в милиции работала секретарем, на рынке молоком торговала, а потом продавала билеты в театральной кассе на Соколе. Отца я очень мало знал — когда он от нас ушел, мне и года не было. Он очень рано умер — в 44 года.

— Это правда, что в детстве вы так любили деда — маминого отца, что хотели пойти по его стопам?

— Любить его было трудно. Его, скорее, все побаивались. Он был суровым, замкнутым человеком, работал в НКВД. В 40-е годы, когда моя мама, молодая тогда женщина, отрезала свою шикарную длинную косу, чтобы сделать модную прическу, дедушка так рассердился, что отхлестал ее ремнем, причем при всем дворе… Конечно, я тоже его побаивался, но уважал. Помню, однажды я увидел, куда он прячет свой пистолет «ТТ», и, когда все уходили, тайно им поигрывал. Еще хорошо, что все обошлось… Может, тогда и пришла идея стать разведчиком. Дед приносил с работы газету «На боевом посту», где описывались разные криминальные случаи, мне было интересно. Классе в девятом я ему признался: хочу, мол, в школу милиции поступать, а потом пойду служить на границу. На что он мне ответил: «Если уж идти по этой стезе, то серьезно. Поступай-ка сперва на юрфак МГУ, чтобы была хорошая база, а потом разберемся…» Насколько я понимаю, речь шла о школе КГБ и дальнейшей работе в разведке.

— Допускаете, что, если бы не актерство, могли бы стать тайным агентом, участником головокружительных хитроумных комбинаций великого и ужасного КГБ?

— Учитывая наличие не скажу, что великого актерского таланта, но некоторых способностей перевоплощения, думаю, «шпиен» из меня вполне мог выйти.

— Если продолжить фантазии: согласились бы выполнять, скажем так, «деликатные» поручения — вербовать сотрудниц какого-нибудь вражеского ЦРУ через постель?

Наверное! Хорошее задание было бы, творческое. Для блага Родины я бы соблазнил любую. (Смеется.) Думаю, в этом плане я бы смог сделать себе карьеру в разведке.

— Мечтали стать резидентом, а оказались в театральной студии. Почему?

— В принципе за компанию. Помню, к нам в школу пришел немолодой актер и предложил всем желающим поучаствовать в пьесе про то, как молодые люди собираются ехать на целину, а родители их не пускают. Я, может, и не пошел бы никуда, но мне тогда очень девочка Катя нравилась из десятого класса. И я согласился участвовать скорее не из-за пьесы, а из-за этой Кати. Самое смешное, что чуть позже я уже из-за другой своей пассии записался в студию при Театре имени Гайдара. Вот так, можно сказать, из-за девчонок и стал актером.

— Такой влюбчивый были?

— В старших классах девчонок у меня всегда много было, хоть я никогда не прилагал к этому усилий. Играл в школьном ансамбле, вечерами попивал с друзьями «портвешок» в скверике, самовыражался через резкое словцо и вполне благополучно совмещал все это с данной Богом внешностью. Поэтому свидания в скверике назначали мне девушки сами, те, что были посмелее.

— А вы?

— Никогда. По характеру я всегда был очень стеснительным. Представляете, я не мог на улице подойти первым и познакомиться. Ведь знал наверняка, что, если предложу свидание, кино, кафе-мороженое, отказа не будет, но подойти боялся. Такой дурной характер… И слава богу, что попал в театральную студию! Может, это меня и спасло. Ведь благодаря этому я не попал на улицу, не оказался в криминальной среде, что было довольно реально — Плющиха-то райончик был еще тот. А рядом самые бандитские места в Москве — Ростовские переулки с бараками — очень многие мои знакомые там «сгорели».

— Многие актеры, ныне известные и заслуженные, поступают в театральные вузы с третьего-четвертого раза. А вот вы сразу поступили… Закономерно?

— Не хочу сказать, что это какой-то уникальный случай, но явно непонятный для меня. До этого все мои друзья из драмкружка провалились. А я вообще не напрягся ни на йоту и документы подал в ГИТИС больше шутки ради. И даже не готовился, потому что собирался поступать на юридический. Вышел к приемной комиссии и прочитал «Василия Теркина», которого выучил в пятом классе к школьному празднику. Представьте, это мой-то «суповой набор» с лицом Казановы читает героического Твардовского. Комиссия обалдела, а председатель спрашивает: «У вас есть еще что-нибудь?» «Нет!» — отвечаю безразлично. «Ну наглый ты, пацан!» — сказал председатель приемной комиссии и сразу перевел меня на третий тур. Так я и поступил играючи.

«У меня было полно конкурентов»

— Многие актеры не любят себя смотреть на экране. А вы?

— Я тоже не люблю свои фильмы смотреть. Слишком красивеньким я был для мужика, слащавым. Как мне многие говорили: есть в твоем лице что-то девичье. Даже когда был совсем маленьким и носил длинные белые кудряшки (это мне потом мама рассказывала), многие подходили к нам на улице и говорили ей: «Какая у вас красивая девочка!», на что я очень обижался и возмущенно кричал: «Я масик! У меня уже «тютюня» есть!» (Хохочет.) В старших классах, когда мы ходили на танцы в Парк имени Горького, где в те годы играли живой джаз, сейчас стыдно признаться, но я вынужден был себе гримировать синяки под глазами, чтобы хотя бы чуточку себя «состарить» и выглядеть помужественнее. Наверное, со стороны это было очень смешно. Но другого выхода я не видел.

— Не буду оригинальным, если предположу, что все узнали об актере Игоре Старыгине после роли Кости Батищева в культовом фильме «Доживем до понедельника». Где вас отыскал Станислав Ростоцкий?

— Удивительная история! Мы с ребятами, как вечно голодные студенты, все время искали, где бы подзаработать, и мотались по всем студиям, как тогда было модно, — «продавались на лето». И вот на Киностудии имени Горького открываем одну дверь, вторую, третью… «Вам артисты не нужны?» И видим двух удивительно красивых мужчин — Станислава Ростоцкого и Вячеслава Тихонова, они тасовали стопку фотографий подростков. Взглянув на наши наглые рожи, Ростоцкий огорченно произнес: «Нам нужны ребята помоложе». Но на этом история не закончилась. Однажды сидим в садике, что рядом с ГИТИСом, курим, вдруг ко мне подходит второй режиссер по актерам Зоя Курдюмова, дает сценарий и приглашает на фотопробы. Если не ошибаюсь, рабочее название фильма было «Журавль в небе». Я даже его не читал — мы вскоре уехали бригадой в Сибирь с концертами на заработки. А осенью звонок: «Игорь, завтра в девять утра съемки. За вами придет машина». Приезжаю, а там Ростоцкий, огромное количество ребят и название картины поменялось на «Доживем до понедельника».

— Вас сразу утвердили?

— Нет, конечно. У меня было полно конкурентов. Но Ростоцкий почему-то выбрал меня. Первый съемочный день начался… с «пощечины» Оли Остроумовой. Помню, первое время Станислав Иосифович ходил вокруг меня недовольный: «Какой-то он серый! Костя Батищев должен быть пижонистый мальчишка — у него родители в загранку катаются… Надо что-то на него надеть». Он тогда только из Америки приехал — в ковбойской шляпе, весь в «джинсе»… Снимает с себя полосатую джинсовую куртку: «Примерь». Вот так весь фильм я снимался в модной куртке Ростоцкого.

— В одном из интервью вы признались, что популярность всегда вас тяготила. Почему?

— Я жил в доме на Ордынке, на первом этаже. И все, как на экскурсию, ходили на меня смотреть. Летом ходишь по квартире полураздетый, а 13–15-летние девчонки в окна таращатся. И окна толком не занавесишь — жарища же. Я же не ездил, как многие сейчас, на лимузинах, а ходил пешком, добирался общественным транспортом. Поэтому и за руки на улице хватали, выпить предлагали. Это не могло не раздражать. Хотя в моей жизни был случай, когда одна из моих поклонниц меня буквально спасла.

— Расскажите.

— Несколько лет назад у меня был крайне тяжелый период — обострились проблемы с сосудами, за полтора года я перенес пять сложнейших операций. И в каком-то интервью вскользь об этом сказал. Вдруг звонок из Турции. Оказывается, наша молодая соотечественница, имеющая в Турции бизнес, прочитала это интервью, каким-то чудом разыскала мой телефон и (извиняясь за беспокойство!!!) предложила мне помощь. Я был очень тронут. Она присылала мне лекарства, которые в Москве днем с огнем не сыщешь, словом, очень мне помогла. Потом она приехала в Россию, мы познакомились. Я ее спросил: «Почему вы это делаете?» И она достала из сумочки фотографию своего погибшего мужа.

— Вылитый Старыгин?

— Ну просто один к одному! Невероятно!

1001 рекорд «Трех мушкетеров»

— Если составлять книгу кинорекордов, то лента «Три мушкетера» наверняка стала бы недосягаемой в номинации «самые прикольные и веселые съемки».

— Уверен, аналогов нет. Это была и классная работа, и потрясающий отдых. Как мы снимали, я, честно говоря, и не помню. Потому что, действительно, из жизни все переходило в кадр, из кадра — в жизнь, мы только костюмы меняли…

— Это правда, что вы ездили на лошадях в гастроном, голышом удирали от местных бандитов, нагрянувших ночью в бассейн за своими женами?

— Ну, голышом не голышом, история умалчивает. (Смеется.) А то, что все самые красивые девчонки побывали у нас в гостях, чистейшая правда — я до сих пор удивляюсь, как всех нас не поубивали… И в ресторане нас могли в кредит накормить, напоить, и в магазине дать ящик водки бесплатно. Денег же у нас постоянно не было — мы забирали зарплату за несколько месяцев вперед, все уходило в «общий котел», и этого хватало от силы на несколько дней. Самое смешное, что, когда Хил (режиссер фильма Юнгвальд-Хилькевич) сравнивал наших «подружек» и тех «фрейлин», которых набирали в массовку для Фрейндлих, он недоумевал. И даже орал на ассистентов по актерам: «Посмотрите, каких кикимор вы мне приводите и какие королевы с этими пьяницами мушкетерами!» Все это было. Мы действительно спали в номере у Володи Балона, потому что расходиться по своим номерам просто не было сил. И утром полуголые выходили на балкон… Помню, напротив гостиницы было какое-то чисто женское училище, то ли медицинское, то ли педагогическое. И вот поутру мимо нашего балкона молоденькие студенточки в коротких юбочках стайкой тянулись на урок. А этажом ниже проживал популярный тогда певец Вуячич. Он тоже выходил на балкон, но, несмотря на жару, всегда был одет в модную кожаную куртку и кепку. Вуячич шествовал усталой походкой донжуана и вальяжно призывал рукой девочек — мол, заходите в гости. А Валька Смирнитский, глядя на все это свысока, густым и громким басом декламировал: «А сейчас артист Вуячич вам частушку отх…ячит». Девушки заливались смехом, а Вуячич, не меняя выражения лица, уходил с балкона… Еще одно сладкое воспоминание: когда уезжали из Львова, за нами ехали два автобуса, набитые девушками. Мы стояли у трапа самолета, а эти дамы рыдали.

— А почему остальные «мушкетеры» прозвали вас «гюрза»?

— «Гюрза»? (Смеется.) Эта история не для печати.

— Владимир Яковлевич Балон, он же по фильму «Три мушкетера и Д’Артаньян» гвардеец кардинала де Жюссак и постановщик всех фехтовальных трюков, рассказывал мне, что у вас был негласный договор — все женщины общие. А вы им пренебрегли и одну «общую» девушку тайно увели в свой номер.

— Каюсь, но это было всего один раз и совершенно случайно. Но тем не менее меня «разоблачили», устроили суровое «профсоюзное» мушкетерское собрание, заклеймили позором. Вот тогда меня и обозвали «змеем — ядовитой гюрзой», втершейся в священные ряды. Все вроде бы полушуткой, но… пришлось на коленях просить прощения. Простили. Кстати, вот эти стихи мне ребята недавно на юбилей подарили:

Какие честные глаза,

Ты жизнь готов отдать за друга,

Но баб уводишь, как гюрза,

Один без всех. Хитер, змеюга…

Насколько я знаю, это Мишка Боярский написал — он у нас поэт.

— Этой картине принадлежит еще один «вечный» рекорд — не имеющей аналогов многолетней актерской дружбы.

— И это правда! Невероятно — мы вместе уже 35 лет! Ведь что такое обычный актерский коллектив — профессиональная ревность, служебные романы, совершенное неприятие друг друга. Одним словом, весьма недолговечные отношения.

— У вас есть собственное объяснение этого феномена?

— Никто вам не сможет этого объяснить. Так уж сложилось, так карта легла.

— Когда сейчас все мушкетеры собираются, это по-прежнему взрывоопасная смесь? Ведь раньше бывали случаи, заканчивающиеся, например, «взятием Рейхстага» в Берлине…

— Раньше смесь была повзрывоопаснее. А сейчас, извините, не тот возраст, здоровье не то. Если кто-то говорит: «Ребята, я сегодня пас» — ну и ради бога. Сиди, пей морс. Главное, что мы вместе, — нам от этого хорошо. Мы никому не мешаем, не хулиганим по-черному, в театре и на съемках никого не подводим. Можем расслабляться несколько дней, если у всех есть свободное время. Либо на даче у Боярского, либо у Вени Cмехова дома в Москве.

— Михаил Боярский рассказывал случай. Когда он узнал, что вы без него в Москве гуляете, сказал супруге Ларисе, что пошел в киоск за сигаретами, а сам…

— Нашел в аэропорту какой-то попутный чуть ли не почтовый самолет, уговорил летчиков и через полтора часа сидел с нами в ресторане. Ха-ха-ха!!! Кстати, бывали истории и покруче, но я о них помолчу.

— Вашим женам, наверное, памятники надо ставить?

— Да, особенно Мишиной супруге Ларисе Луппиан и Джелле — жене Володи Балона. А у всех остальных жены сменились.

— Интересно, а из своих пяти жен вы кому-нибудь памятник поставили бы — за терпение, за ваш, как вы сами говорите, скверный характер?

— Мике Ардовой поставил бы — второй жене, которая родила мне дочку Настю. Она терпела все мои увлечения, двенадцать лет сохраняла семью, во многом меня понимала и поддерживала в трудные времена. Она самая мудрая, самая терпеливая. А характер у меня действительно дерьмовый — я чересчур упрямый, упертый. Даже если не прав, первый не извинюсь никогда.

— Даже перед близкими людьми?

— К сожалению, да. Я боюсь проявить чувства, стесняюсь сказать жене: «Я тебя люблю», поцеловать лишний раз, не потому, что не хочу, а вот какой-то стопор внутри. А многие думают, что это моя холодность, равнодушие. Не умею, не могу, хоть режь на куски… Зато — удивительное дело — на сцене и на съемочной площадке абсолютно другой человек. Никогда не ругаюсь с режиссером и не спорю. Бывает, но в исключительных случаях. Я никогда не выстраиваю мизансцену под себя, как это делают многие. Может, поэтому меня и любят режиссеры, особенно молодые…

Хочу играть идиотов!

— Несколько лет назад ходили разговоры, что Старыгин в депрессии, не снимается, пьет, ни с кем не общается…

— Ну загулял-погулял немного. По большому счету, ничего страшного. У 90 процентов актеров бывают такие ситуации, когда нет работы. Потом все приходит в норму.

— А самые настоящие сплетни приходилось о себе слышать?

— Например, что я коварный искуситель и совратитель малолеток. — чуть ли не 13-летних девчонок. Ну полный бред! Моя вторая жена была на шесть лет старше меня. Да и вообще всегда по юности так бывает: сначала нравятся постарше, а потом наоборот — молоденькие. Это нормально.

— Кстати, у вас есть свой «идеальный вариант»?

— Я люблю обаятельных, с хорошей фигурой, но не шикарных. И обязательно с интеллектом, иначе умру от скуки…

А самая страшная сплетня про меня была такой. Я снимаюсь в «Мушкетерах», на пике популярности приезжаю домой, и вдруг мне жена говорит: тебя вызывают в вендиспансер, угрожают, если не явишься, приведут с милицией. Представляете мой шок? Мгновенно откручиваю «пленку» назад — «где, когда, с какой именно?» С ужасом представляю себя посетителем диспансера, где все медсестры, нянечки, больные тут же меня узнают, пойдут грязные разговоры, все от меня будут шарахаться как от прокаженного… Короче говоря, с превеликим трудом мне удалось инкогнито встретиться с врачом, который мне поведал, что… (хохочет) на имя главврача КВД пришло письмо от больного сифилисом юноши, который утверждал, что заразил его… актер Игорь Старыгин. Когда я это услышал, поверьте, я давно так не хохотал, потому что, сами понимаете, такой груз с души упал. Старыгин — гомосексуалист и насильник — это мог придумать только больной человек! Помню, я на эмоциях отписал такой ответ этому юноше — словом, вспомнил весь свой матерный лексикон. А в диспансере прошел все проверки. Чтобы доказать, что чего не могло быть, того не могло быть.

— «Внебрачные дети Арамиса» часто нарушают ваш покой?

— Не так давно я случайно узнал, что у меня есть сын — ровесник моей дочки. Его мама навестила меня в больнице перед операцией, когда не было известно, чем вообще моя болезнь закончится, и во всем призналась. Наверное, думала, что я уже одной ногой в могиле. Я спросил: «Что же ты раньше молчала?» «А не хотела, чтобы ты вообще узнал об этом!» Я его видел один раз — очень похож… К сожалению, связь также быстро оборвалась, как и появилась, и я даже не знаю, где они сейчас.

— Еще я слышал, что, мол, Игорь Старыгин совершенно беспомощный в бытовом плане — по дому ничего не делает и даже гвоздь забить не умеет…

— Это не легенды. Я действительно с техникой абсолютно не дружу, в отличие от нынешней моей жены Кати, которая может все. Отремонтирует магнитофон, телевизор, с электрикой разберется в пять секунд, краны починит. А вот я технарь никакой. Гвоздь, конечно, могу прибить, но я — лентяй.

— Надеюсь, это ваша не главная черта?

— Многие думают, что я по своему амплуа — герой. А на самом деле я актер характерный, причем комедийный. Поэтому когда меня спрашивают про мою главную человеческую черту, я всегда, не задумываясь, отвечаю: чувство юмора. Если бы не оно, не было бы актера Игоря Старыгина. Скажу больше: я любую самую наиглавнейшую роль с удовольствием променяю на маленькую, но дурацкую и смешную. Мне надоело быть героем. Хочу идиотов играть!

— Насколько для вас важны материальные ценности — машины, виллы, гонорары?

— Куда важнее духовное состояние. К благосостоянию я равнодушен с детства и совсем небогат, хотя не могу пожаловаться на невостребованность — сейчас у меня есть спектакли, антрепризы, кино, телевидение, концерты. Мне достаточно сберкнижки с определенным количеством денег — ведь все под Богом ходим… Я не гурман, по ресторанам не хожу, машины не меняю. А для душевного комфорта мне достаточно спокойствия, элементарного мещанского быта — деревянной дачи с землей, сибирской кошки — красавицы по кличке Клюндя и огромного количества книг — мемуаров интересных людей, о море, животных, заковыристых приключениях.

— Игорь Владимирович, только честно: если бы не роль Арамиса, какой след оставил бы Игорь Старыгин в истории кинематографа?

— Ой, не знаю… Я ворчу, что надоели за 35 лет одни и те же вопросы, а куда я без него? Кстати, для поклонников этой ленты приятная новость — начались съемки последней части картины. Она будет называться «Возвращение мушкетеров», автор сценария — Юнгвальд-Хилькевич, в главных ролях — известные вам лица. И как говорится, тьфу-тьфу-тьфу!

— Вы были только официально женаты пять раз. Это много или мало?

— Наверное, много. Но могло быть и больше — недостатка в любовных романах у меня никогда не было. Кто-то из великих сказал: «Одиночество — вещь хорошая, когда можно кому-то сказать, что одиночество — вещь хорошая». У меня были периоды, когда я жил один по несколько лет и никого не пускал надолго ни в квартиру, ни тем более в сердце. Но с возрастом одному тяжелее. И наступает момент, когда очень хочется, чтобы рядом круглые сутки был любимый человек. Не заботливая домохозяйка, а именно любимая и любящая женщина.

— Накануне Нового 2007 года в очередной раз удивили вы своих почитателей, оформив брак с моей коллегой журналисткой Екатериной Табашниковой. Неужели этот момент в жизни Игоря Старыгина наконец наступил?

— Наступил. Катя не просто любимая женщина. Есть такой редчайший тип женщин — «женщина-мать» Вот она — такая…