– Михаил Сергеевич, фильм при всей неоднозначности – прав-не прав Тарас Бульба, надо ли было идти на войну и подвергать своих сыновей и других людей смертельной опасности, всё-таки очень патриотичный. Настроение фильма попадает на ваше личное настроение?

– Нет, не попадает. Во-первых, мне очень сложно судить, потому что я участник этого фильма. Тема патриотизма совершенно не поднималась режиссёром, и мы, актёры, не ставили для себя задачу: а ну-ка, давайте сыграем патриотично, давай-ка я патриотично возьму саблю, патриотично поскачу на коне. У нас были совсем другие задачи, не касающиеся ни политики, ни Украины, ни России, ни ситуации кризисной. Была работа по Станиславскому, и задачи мы ставили прежде всего художественные. Вообще для меня Гоголь и политика вещи несовместные. Разговоры, которые сейчас ведутся – по заказу фильм сделан, не по заказу – пустые и ненужные. Какая разница – про русский народ или про другой это произведение? Гоголь гораздо выше – русского народа, еврейского народа, польского. Я просто уверен, что не фильмами и книгами мы воспитываем патриотизм, он воспитывается с молоком матери, патриотизм – он на генном уровне. И только зависит от ситуации, когда чувство патриотизма может проявиться. Когда за тобой стоят твои дети, твоя семья, в минуту опасности ты не раздумывая защищаешь их. Так же ты защищаешь Родину, когда это от тебя требуется – это происходит спонтанно.

– И всё же, лично для вас «Тарас Бульба» – это фильм о чём?

– Для меня это фильм о поруганной любви. Суть в том, что все идиотские войны приводят к тому, что любовь рушится. Трагедии Шекспира «Гамлет» или «Ромео и Джульетта» каждый понимает по-своему. Сегодня кто-то увидит там войны, борьбу кланов, раздор, а кто-то – историю о любви. Думаю, то, что дописал Бортко – смерть жены Андрия во время родов – это мотивация жестокости Бульбы, который сказал своим сыновьям: а пойдём-ка повоюем. И в последней встрече двух дедов – польского шляхтича и Тараса Бульбы – есть что-то такое… какое-то прозрение, или хотя бы вопрос, который они сами себе наедине могут задать – что же несут войны их детям? И всё же я рассматриваю этот фильм как предмет искусства. И какую национальную идею тут кто-то будет проводить – мне не важно.

– Как вы попали в картину?

– Совершенно случайно. Бортко пригласил меня на роль француза, который стреляет по казакам. В результате его сыграл другой актёр – в кадре мелькнул секунд на 10 – вот и вся роль. Ну, меня бы, как более известного артиста, наверное, заняли бы на минуту. Но не только эпизодичность роли меня не устроила, я сказал режиссёру, что в своих стрелять не буду. Даже по роли. И сам себя загримировал, приклеил усы, оделся. Бортко это всё очень понравилось, он сказал, что вот такие казаки и должны быть. Даже хотел мне дать роль коренного атамана Балабана. Но – остановились на Мосии Шило.

– Нам непривычно было видеть вас в роли запорожского казака – после ролей любовников, после Д'Артаньяна. Вот уж не думалось, что вы окажетесь в орбите Гоголя…

– Для меня более любимой книги, чем «Тарас Бульба», нет. Сначала мне отец, известный актёр, эту повесть вслух читал – и это было прекрасно! Мой дядя, тоже артист театра, прошёл всю Великую Отечественную войну с «Тарасом Бульбой». Я и сам сегодня не могу без слез читать это произведение. И удивляюсь, как в мозгу писателя умещалось столько фантазии? Он такого напридумал – Тарас Бульба у него был весом в 320 килограммов! Как это могло быть? Гоголь был загадочным человеком, буквально его, наверное, нельзя воспринимать.

– Как вы считаете, будут играть сегодняшние мальчишки в Тараса Бульбу, посмотрев это кино – ведь сейчас такое время, что нет героев. А они нужны…

– Есть Илья Муромец, Чапаев… Я понимаю, что эти герои уже устарели для сегодняшней молодёжи. Ну, дай Бог, пусть бы вдохновились «Тарасом Бульбой».

– У вас у самого есть желание воевать?

– Нет, конечно, нет. Но есть желание отдать в бою жизнь, красиво умереть. Я в детстве начитался всяких книжек героических. Наверное, не хватает возможностей в жизни проявить себя.

– Значит, тихое семейное счастье – это не совсем для вас?

– Почему не для меня? Для меня. Во мне всё намешано. Образ жизни старосветских помещиков – просто мой идеал. Я бы хотел, чтобы к чёртовой матери пропали интернеты, телевизоры, мобильные телефоны, машины. А снова возникли кареты, лошади, и письма чтобы шли до адресатов долго – чтобы можно было неспешно подготовиться к встрече гостей в своей усадьбе. Чтобы напитки, наливки, настойки всякие готовились, баня топилась. Чтобы поздно вставать и рано ложиться спать. Чтобы я не знал, что там сейчас в Молдавии происходит и где случилось землетрясение. Мне кажется, так когда-то и будет. Что-то такое случится, и земля очистится от этого всего засоряющего её. Мне хочется, чтобы люди могли иметь возможность посмотреть друг другу в глаза.

– Но это утопия!

– Нет, я уверен, так будет! Кризис – он отчего произошёл? Оттого, что люди живут неправильно, слишком много всего потребляют, зажрались. Зачем нужно делать выбор между тысячей шкафов и двумя тысячами журнальных столиков? Когда-то, в моей юности, наша семья жила очень скромно, покупался шкаф, и этому были рады и никто не смотрел, как этот шкаф выглядел – он был нужен для одежды, и всё. А сегодня просто какое-то засилье материальных вещей, и всё больше, лучше, дороже, престижнее.

– Вы меня удивляете. В глянцевом журнале я вас видела вместе с вашей семьей – женой актрисой Ларисой Луппиан, дочерью Лизой и сыном Сергеем в уставленной богатой мебелью, с пышными занавесями на окнах квартире. Считала, что вы любите роскошь.

– Нет, не люблю. Я легко могу обходиться самым простым. Вот я купил квартиру-студию в Болгарии – 16 метров всё про всё. Ванная, туалет и никакой мебели. Мне это ужасно нравится – такой аскетизм.

– И что вы там, скрываетесь, как отшельник?

– Нет, там бывали и жена, и дочь. Но я действительно люблю одиночество. И даже когда уезжаю на гастроли – необходимое время для общения с коллегами завершается, и мне хочется побыть одному, собраться с мыслями.

– С вашей дочерью – сегодня популярной актрисой Лизой Боярской – вы общаетесь на творческие темы?

– Общаюсь, но очень редко. Они больше с мамой разговаривают, но тоже в пределах. Лиза самостоятельная творческая личность – я не мешаю, не вмешиваюсь.

– Одно время вы, Михаил Сергеевич, часто мелькали на экране с пропагандой строительства «Охта-центра» в Петербурге. Необычно для коренного петербуржца иметь столь радикальные взгляды и радоваться новым застройкам. Это ваше искреннее убеждение или вы выражали волю властей?

– Моё мнение совпало с волей властей. Я видел этот проект в журнале «Аэрофлот» – и мне он понравился. Ко мне обратились – ты «за» или «против»? Я сказал – «за»! И с экрана телевизора я высказывал не мнение горожан и не мнение городских властей, а своё личное мнение. Я, конечно, не смогу переубедить людей, если они упорно не хотят жить в комфортабельном районе, если им хочется смотреть на свалку, на грязь кругом. Это их выбор. И если они непременно хотят жить в городе-музее. Кому-то когда-то очень сильно мешала Эйфелева башня. Думаю, лет через 300 будет даже смешно, что кто-то был против башни-кукурузы в Петербурге.

– Где вы сейчас снимаетесь?

– Нигде, слава Богу. Не так уж много предлагают, да и сам отказываюсь – от сериалов-однодневок, например. Принимают такие предложения те, кому некуда деваться. А я, слава Богу, знаю, как заработать деньги, я даже сейчас не об антрепризных спектаклях веду речь, гонорарами от них распоряжается моя супруга, есть масса других способов. Не может заработать сегодня только ленивый.

– Вы чувствуете себя более свободным, чем 20, 10 лет назад?

– Да, конечно. Но свобода – это большая ответственность. Когда я был при театре – когда режиссёр Игорь Владимиров брал пьесу, брал актёров и отвечал за всё, было легче. Но для меня театр кончился с уходом Владимирова из жизни. Это был единственный театр в моей жизни – театр имени Ленсовета – куда я был когда-либо приписан. Я давно вольный художник. Сейчас выбирай что хочешь – любую литературу, любую драматургию. Выбираешь всё сам. Но при этом важно сохранить уважение к самому себе и уважение близких и коллег.

– С кем бы вы хотели сыграть из актрис?

– (Мечтательно). С Алисой Бруновной Фрейндлих! Это вершина. Я в пятый раз пойду смотреть её моноспектакль «Оскар и Розовая дама», это действительно предел совершенства. Хотел бы с Ксенией Раппопорт сыграть – очарован её работой в фильме «Незнакомка». Когда смотришь на хорошие работы артистов – думаешь, вот есть пример, до которого надо тянуться, расти. Это стимул самому двигаться вперёд. .