|
XLII.Ум и сила (Продолжение)XLII.УМ И СИЛА (Продолжение) — Ну вот, — сказал Портос, — опять баранина! — Дорогой господин Коменж, — сказал д'Артаньян, — да будет вам известно, что мой друг, господин дю Валлон, решил взбунтоваться, если Мазарини будет упорно кормить его бараниной. — Я заявляю, что ничего не буду есть, если не унесут эту баранину, — сказал Портос. — Унесите баранину, — сказал Коменж. — Я желаю, чтобы господин дю Валлон приятно поужинал, тем более что я намерен сообщить ему новость, которая, я уверен, придаст ему аппетита. — Не отправился ли Мазарини на тот свет? — Нет, к моему крайнему сожалению, я должен вам сказать, что он чувствует себя преотлично. — Тем хуже, — сказал Портос. — Какая же у вас новость? — спросил д'Артаньян. — В стенах тюрьмы новости редки, и вы, надеюсь, простите мне мое нетерпение. Не так ли, господин Коменж? Тем более что, как вы намекнули, новость хорошая. — Приятно ли было бы вам услышать, что граф де Ла Фер находится в добром здоровье? — спросил Коменж. Маленькие глазки д'Артаньяна широко раскрылись. — Приятно ли!.. — воскликнул он. — Да это было бы для меня счастьем! — В таком случае могу вам сообщить: он поручил мне приветствовать вас и сказать, что он жив и здоров. Д'Артаньян едва не подпрыгнул от радости. Быстро брошенный им на Портоса взгляд выдал его мысль. «Если Атос знает, где мы находимся, — говорил этот взгляд, — если он шлет нам привет, значит, Атос скоро начнет действовать». Портос не был особенным мастером угадывать мысли, по на этот раз при имени Атоса у него зародилась та же мысль, что у д'Артаньяна. Поэтому он понял. — Но, — спросил гасконец нерешительно, — вы говорите, что сам граф де Ла Фер поручил передать нам привет? Вы, следовательно, видели его? — Конечно. — Где же… если это не нескромный вопрос? — Очень близко отсюда, — ответил Коменж с улыбкой. — Очень близко отсюда? — переспросил д'Артаньян, и глаза его блеснули. — Так близко, что, не будь окна оранжереи заделаны, вы могли бы увидеть его с того места, где находитесь. «Он, вероятно, бродит в окрестностях замка», — подумал про себя д'Артаньян и громко прибавил: — Вы его встретили на охоте? Может быть, в парке? — Нет, гораздо ближе. Вот здесь, по ту сторону стены, — сказал Коменж, стукнув рукой по стене. — По ту сторону стены! Что же такое находится за этой стеной? Меня привели сюда ночью, поэтому черт меня побери, если я знаю, где нахожусь. — Вообразите одну вещь, — сказал Коменж. — Я готов вообразить себе все, что вам будет угодно. — Так вообразите, что в этой стене есть окно. — И что же тогда? — Тогда из вашего окна вы увидели бы графа де Ла Фер у его окна. — Значит, граф де Ла Фер живет во дворце? — Да. — В качестве кого? — В том же качестве, что и вы. — Атос арестован? — Как вы знаете, — сказал со смехом Коменж, — в Рюэе нет узников, потому что нет тюрьмы. — Бросьте шутить! Значит, Атоса арестовали? — Вчера, в Сен-Жермене, после приема у королевы. У д'Артаньяна руки опустились. Он был будто громом поражен. Мгновенная бледность, как тень, пробежала но его загорелому лицу и тотчас исчезла. — Арестован!.. — повторил он. — Арестован!.. — повторил за ним Портос, совершенно подавленный. Вдруг д'Артаньян поднял голову. Глаза его сверкнули незаметно даже для Портоса; этот беглый блеск тут же сменился прежним унынием. — Ну полно, полно, — сказал Коменж, чувствовавший к д'Артаньяну искреннее расположение с того дня, как тот оказал ему такую услугу, вырвав его из рук парижан во время ареста Бруселя. — Не отчаивайтесь, я не хотел опечалить вас этой новостью. Все мы из-за нынешней войны подвержены всяким случайностям. Пусть вас лучше позабавит случайность, которая привела вашего друга де Ла Фер к вам. Но эти слова не произвели желаемого действия на д'Артаньяна, который оставался мрачным. — А как он себя чувствует? — спросил Портос, видя, что д'Артаньян больше не поддерживает разговора. — Превосходно, — сказал Коменж. — Сначала он, как и вы, был, видимо, очень угнетен, но после того, как узнал, что кардинал намерен сегодня вечером посетить его… — А! — воскликнул д'Артаньян. — Кардинал собирается посетить графа де Ла Фер? — Да, он велел предупредить об этом графа, и тот сразу поручил мне передать вам, что воспользуется этой милостью кардинала и будет просить о смягчении вашей и своей участи. — Ах, милый граф! — воскликнул д'Артаньян. — Хорошее дело! — проворчал Портос. — Велика милость! Граф де Ла Фер, родня Монморанси и Роганов, уж наверное получше какого-то Мазарини. — Ну, полноте! — заговорил д'Артаньян лукаво. — Подумайте только, дорогой дю Валлон, какая все же честь для графа де Ла Фер и какие надежды она возбуждает. Я даже думаю, что господин де Коменж ошибается, это слишком большая честь для арестованного. — Как? Я ошибаюсь? — Не Мазарини посетит графа де Ла Фер, но граф де Ла Фер будет, вероятно, вызван к Мазарини. — Нет, нет, — сказал Коменж, желавший дать самые точные сведения. — Я отлично слышал, как это сказал кардинал. Он сам посетит графа де Ла Фер. Д'Артаньян взглянул на Портоса, желая узнать, понял ли тот всю важность этого посещения; но Портос в это время даже не смотрел в его сторону. — Кардинал имеет, стало быть, привычку гулять по своей оранжерее? — спросил д'Артаньян. — Он запирается в ней каждый ветер, — ответил Коменж. — Говорят, он размышляет там о государственных делах. — В таком случае я начинаю верить, что кардинал действительно посетит графа де Ла Фер. Он, конечно, пойдет туда с конвоем? — Да, с двумя солдатами. — И будет при них вести разговор? — Его солдаты — швейцарцы и понимают только по-немецки. Впрочем, они, должно быть, останутся у дверей. Д'Артаньян вонзил ногти в ладони своих рук от усилия сохранить на лице только то выражение, которое он в данный момент считал подходящим. — Все же Мазарини не мешало бы поостеречься входить одному к графу де Ла Фер, — сказал д'Артаньян, — ведь граф, должно быть, взбешен. Коменж только рассмеялся. — Полноте! — сказал он. — Можно подумать, что вы какие-то людоеды. Господин де Ла Фер прежде всего благовоспитан. Кроме того, у него нет оружия, да и по первому крику его преосвященства оба солдата прибегут сразу. — Два солдата, — повторил д'Артаньян, будто припоминая, — два солдата. Так это их вызывают каждый вечер и они иногда по полчаса прогуливаются под нашим окном? — Да, это они. Они поджидают кардинала или, вернее, Бернуина, который вызывает их к кардиналу, когда тот выходит из замка. — Молодцеватые парни! — сказал д'Артаньян. — Они из полка, который был при Лансе и который принц передал кардиналу, чтобы оказать ему почет. — Ах, сударь, — сказал д'Артаньян, словно желая закончить этот длинный разговор, — хоть бы его преосвященство смягчился и возвратил нам свободу по просьбе графа де Ла Фер. — Я желаю этого от всего сердца. — Так что если он позабудет про визит, вы не откажетесь напомнить ему? — Нисколько, напротив. — Это меня чуть-чуть успокаивает. Всякий, кто сумел бы читать в душе гасконца, признал бы ловкую перемену разговора великолепным маневром. — А теперь, — продолжал он, — у меня к вам еще одна просьба, дорогой господин Коменж. — Я весь к вашим услугам. — Вы увидитесь с графом де Ла Фер? — Завтра утром. — Будьте так добры передать ему наш привет и сказать ему, что мы просим его исходатайствовать у господина кардинала и для нас такой же милости. — Вы желаете, чтобы кардинал пришел сюда? — Нет. Я знаю, кто я, и не могу быть настолько требовательным. Я желаю только, чтобы господин кардинал оказал мне честь выслушать меня. Больше ничего. «О, — пробормотал про себя Портос. — Этого я никогда от него не ожидал! Как несчастье ломает человека!» — Это будет исполнено, — сказал Коменж. — Передайте также графу, что я совершенно здоров и что вы нашли меня печальным и покорным судьбе. — Я от души рад это слышать, — сказал Коменж. — Скажите то же самое и про господина дю Валлона. — Про меня? Пет! — воскликнул Портос. — Я совсем уже покорился своей судьбе. — Но вы покоритесь, друг мой. — Никогда! — Он покорится. Я знаю его лучше, чем он сам, я знаю за ним тысячу прекрасных качеств, которых он в себе и не подозревает. Молчите, дорогой дю Валлон и покоритесь судьбе. — Прощайте, господа, — сказал, Коменж, — спите спокойно. — Мы постараемся. Коменж поклонился и вышел. Д'Артаньян проводил его глазами с тем же смирением во всей своей фигуре и с тем же выражением покорности на лице. Но не успела дверь затвориться за командиром стражи, как он бросился к Портосу и стиснул его в своих объятиях с такой радостью, что в ней нельзя было сомневаться. — С)! О! — сказал Портос. — Что с вами? Что случилось? Вы, вероятно, сошли с ума, мой бедный друг! — Случилось то, что мы спасены! — Я этого никак не вижу, — сказал Портос. — Напротив, я вижу, что нас всех схватили, за исключением Арамиса, и что надежда на освобождение ослабела с тех пор, как еще один из нас попал в мышеловку Мазарини. — Вовсе нет, мой друг, эта мышеловка была достаточно прочна для двоих, но для троих она уже слабовата. — Ничего не понимаю, — сказал Портос. — Да и не нужно. Сядем за стол и подкрепим наши силы: они понадобятся нам сегодня ночью, — сказал д'Артаньян. — Что же мы будем делать? — спросил Портос, любопытство которого начало пробуждаться. — Мы, по всей вероятности, отправимся путешествовать. — Но… — Садитесь за стол, дорогой друг, мысли ко мне приходят во время еды. После ужина, когда я приведу своп мысли в порядок, вы их узнаете. Как ни хотелось Портосу выведать планы д'Артаньяна, оп, зная хорошо своего друга, без дальнейших возражений сел за стол и стал есть с аппетитом, делавшим честь доверию, которое он питал к изобретательности д'Артаньяна. |