Было девять часов вечера; так как часовые сменялись в восемь, то капитан Грослоу был уже целый час на дежурстве.
Д'Артаньян и Портос приближались к дому, который в этот вечер служил тюрьмой Карлу Стюарту. Они были вооружены шпагами. За ними, безоружные и удрученные, как подобает пленникам, следовали Атос и Арамис. Под плащами они прятали кинжалы.
— Честное слово, — сказал Грослоу, заметив их, — я уже не надеялся увидеть вас.
Д'Артаньян подошел к нему и сказал совсем тихо:
— Действительно, одну минуту мы было колебались, дю Валлон и я.
— Почему? — спросил Грослоу.
Д'Артаньян кивком головы показал на Атоса и Арамиса.
— А, да, — сообразил Грослоу, — из-за их убеждений? Пустяки! Напротив, — прибавил он, смеясь, — если они хотят поглядеть на своего Стюарта, пусть смотрят.
— Разве мы расположимся в одной комнате с королем? — осведомился д'Артаньян.
— Нет, в соседней; но так как дверь будет открыта, то это все равно, как если бы мы были в той же комнате. А кстати, запаслись вы деньгами?
Предупреждаю, что я намерен вести сегодня адскую игру.
— Слышите? — отвечал ему д'Артаньян, позвякивая золотом в своих карманах.
— Very good — произнес Грослоу и отворил дверь в следующую комнату. — Пожалуйте, господа, я проведу вас.
Он прошел вперед.
Д'Артаньян оглянулся на товарищей. Портос был беззаботен, как будто дело шло об обыкновенной игре. Атос был бледен, но горел решимостью.
Арамис отирал пот, выступивший на лбу.
Восемь часовых стояли на своих постах: четверо в комнате короля, двое у внутренней двери и двое у той двери, через которую вошли наши друзья.
Увидев обнаженные шпаги солдат, Атос улыбнулся: резни не будет, будет поединок.
С этого момента к нему, казалось, вернулось хорошее настроение.
Карл, которого можно было видеть в открытую дверь, лежал на кровати совсем одетый; его прикрывал только шерстяной плед.
У изголовья его сидел Парри и читал главу из католической Библии тихим голосом, но так, что королю, лежавшему с закрытыми глазами, было хорошо слышно.
На черном столе горела простая сальная свеча, освещавшая спокойное лицо короля и встревоженное лицо его преданного слуги.
Время от времени Парри останавливался, думая, что король заснул, но тогда тот снова открывал глаза и произносил с улыбкой:
— Продолжай, мой добрый Парри, я слушаю.
Грослоу дошел до самого порога королевской комнаты, с деланной небрежностью надел на голову шляпу, которую снял, принимая гостей, и окинул презрительным взглядом эту простую и трогательную картину: старый слуга, читающий Библию своему пленному господину. Затем, удостоверившись, что все находятся на своих местах, он обернулся к д'Артаньяну и победоносно посмотрел на него, словно ожидая себе похвал.
— Чудесно! — сказал гасконец. — Клянусь, из вас выйдет отличный генерал!
— Как вы находите, — сказал Грослоу, — может Стюарт убежать, когда я дежурю?
— Конечно, нет, — отвечал д'Артаньян. — Разве только к нему свалятся друзья с неба.
Лицо Грослоу просияло.
Трудно сказать, заметил ли Карл Стюарт наглый тон пуританского капитана, так как в продолжение всей этой сцены он лежал с закрытыми глазами; но когда он услышал звонкий голос д'Артаньяна, глаза его против вола раскрылись.
Что касается Парри, он тоже задрожал и прервал чтение.
— Что ты все останавливаешься? — сказал ему король. — Продолжай, мой добрый Парри, если только ты по устал.
— Нет, государь, — отвечал камердинер.
И снова принялся читать.
В первой комнате был приготовлен стол, покрытый сукном, а на столе две свечи, карты, два рожка и кости.
— Прошу вас, — сказал Грослоу, — занимайте места; я сяду против Стюарта, которого мне так приятно лицезреть, особенно в таком положении. А вы, господин д'Артаньян, садитесь против меня.
Атос покраснел от гнева; д'Артаньян поглядел на него, нахмурив брови.
— Отлично, — согласился д'Артаньян. — Вы, граф де Ла Фер, садитесь по правую руку капитана Грослоу; вы, шевалье д'Эрбле, — по левую, а вы, дю Валлон, — рядом со мной. Вы будете ставить за меня, а они за Грослоу.
Таким образом слева от д'Артаньяна оказался Портос, которому он мог сигнализировать ногой, а против него — Атос и Арамис, с которыми он мог переговариваться взглядами.
Услышав имена графа де Ла Фер и шевалье д'Эрбле, Карл открыл глаза и, невольно подняв гордую голову, окинул взглядом всех действующих лиц.
В этот момент Парри перевернул несколько страниц своей Библии и громко прочитал стихи пророка Иеремии:
«Господь сказал: внимайте словам пророков, служителей моих, посланных вам от меня».
Четверо друзей обменялись взглядами. Слова, произнесенные Парри, показали им, что король понял истинную цель их прихода.
В глазах д'Артаньяна засветилась радость.
— Вы только что спрашивали меня о состоянии моих финансов, — обратился д'Артаньян к капитану, высыпая на стол десятка два пистолей.
— Да, — сказал Грослоу.
— Ну так вот, — продолжал д'Артаньян, в свою очередь, я тоже скажу вам: крепче храните свое сокровище, мой дорогой господин Грослоу, так как предупреждаю вас, что мы не уйдем отсюда, пока не отберем его у вас.
— Не так-то легко будет это сделать, — сказал Грослоу.
— Тем лучше, — сказал д'Артаньян. — Итак, война, настоящая война, милый капитан. Знаете, мы только этого и хотим!
— Знаю, хорошо знаю, — сказал Грослоу, разражаясь громким смехом, вы, французы, народ задиристый.
Карл слышал весь этот разговор и хорошо его понял.
Легкий румянец выступил на его лице. Солдаты, которые его стерегли, замерли, что он начал понемногу расправлять уставшие члены. Под предлогом того, что ему стало жарко от раскаленной печки, он сбросил с себя шотландский плед, которым, как мы сказали, он был укрыт.
Атос и Арамис затрепетали от радости, увидев, что король совсем одет.
Игра началась.
На этот раз счастье перешло на сторону Грослоу: он все время рисковал и выигрывал. Около сотни пистолей уже перешло с одного конца стола на другой. Грослоу был безудержно весел.
Портос проиграл пятьдесят пистолей, выигранных накануне, и кроме того, еще около тридцати своих. Он был не в духе и толкал д'Артаньяна под столом, как бы спрашивая, не пора ли начать другую игру; со своей стороны, Атос с Арамисом тоже поглядывали на него вопросительно, но д'Артаньян оставался невозмутимо спокоен.
Пробило десять часов. Послышались шаги патруля.
— Сколько таких патрулей проходит у вас за ночь? — спросил д'Артаньян, вынимая новые пистоли из кармана.
— Пять, — ответил Грослоу, — через каждые два часа.
— Хорошо, — заметил д'Артаньян, — это очень предусмотрительно.
И тут он, в свою очередь, бросил выразительный взгляд на Атоса и Арамиса.
Шаги патруля замолкли.
Тем временем, привлеченные игрой и видом золота, имеющего такую власть над всеми людьми, солдаты, которые должны были находиться безотлучно в комнате короля, мало-помалу приблизились к двери и, привстав на цыпочки, стали заглядывать через плечо д'Артаньяна и Портоса; солдаты, стоявшие у двери, тоже подошли ближе. Все это было на руку нашим друзьям: им было гораздо удобнее, чтобы солдаты собрались все в одном место и не пришлось гоняться за ними по углам. Часовые у входной двери стояли, опершись на свои обнаженные шпаги, как на палки, и глядели на игроков.
Атос, казалось, становился все спокойнее по мере того, как приближалась решительная минута. Его белые холеные пальцы играли луидорами; он гнул и разгибал монеты, словно они были оловянные. Арамис хуже владел собою, и его пальцы все время искали кинжал, спрятанный на груди. А Портос, раздраженный постоянными проигрышами, яростно толкал ногой д'Артаньяна.
Д'Артаньян нечаянно обернулся назад и увидал стоявшего между двумя солдатами Парри, а позади него Карла, который опирался на руку своего слуги и, казалось, возносил к богу горячую молитву. Д'Артаньян понял, что час настал, что все на своих местах и ждут только слова «наконец», которое, как помнит читатель, должно было служить сигналом.
Он бросил многозначительный взгляд на Атоса и Арамиса, и оба слегка отодвинули стулья, чтобы обеспечить себе свободу движения.
Он вторично толкнул ногой Портоса, и тот поднялся, словно расправляя усталые члены: поднимаясь, он тронул эфес своей шпаги, чтобы удостовериться, что она свободно выходит из ножен.
— Ах, черт возьми! — воскликнул д'Артаньян. — Опять проиграл двадцать пистолей! Право, капитан Грослоу, вам сегодня чертовски везет; это не может так продолжаться.
И он бросил на стол еще двадцать пистолей.
— В последний раз, капитан. Ставлю двадцать пистолей на карту, в последний раз.
— Иду на двадцать пистолей! — громко объявил Грослоу.
Он вынул, как водится, две карты: туза для себя, короля для д'Артаньяна.
— Король! — воскликнул д'Артаньян. — Это хороший знак. Капитан Грослоу, — прибавил он, — берегитесь короля.
Несмотря на все самообладание д'Артаньяна, его голос как-то странно задрожал, заставив вздрогнуть его партнера.
Грослоу стал метать карты. Если бы вышел туз — он выигрывал; если бы выпал опять король — проигрывал.
Открылся король.
— Наконец! — воскликнул д'Артаньян.
При этом слове Атос и Арамис поднялись, а Портос отступил на шаг.
Уже готовы были засверкать кинжалы и шпаги, как вдруг отворилась дверь и на пороге появился полковник Гаррисон в сопровождении человека, закутанного в плащ.
За спиной этого человека блестели мушкеты пяти-шести солдат.
Грослоу вскочил, смущенный, что его застали за вином, картами и костями. Но Гаррисон, не обращая на пего ни малейшего внимания, прошел со своим спутником в комнату короля.
— Карл Стюарт, — обратился он к королю, — прибыл приказ везти вас в Лондон, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Будьте готовы сию же минуту к отъезду.
— А кем дан этот приказ? — спросил король. — Генералом Оливером Кромвелем?
— Да, — отвечал Гаррисон, — и вот господин Мордаунт, который привез его и которому поручено его исполнить.
— Мордаунт! — прошептали четверо друзей, переглянувшись между собой.
Д'Артаньян поспешно захватил со стола все золото, которое он и Портос проиграли, и набил им свой просторный карман. Атос и Арамис встали за ним. При этом движении Мордаунт обернулся и, узнав их, испустил крик злобной радости.
— Мы, кажется, попались, — шепнул Д'Артаньян своим друзьям.
— Не совсем еще, — ответил Портос.
— Полковник! Полковник! — вскричал Мордаунт. — Велите сейчас же оцепить комнату. Здесь измена! Эти четыре француза спаслись бегством из Ньюкасла и, без сомнения, намереваются освободить короля. Задержите их!
— Ого, молодой человек! — воскликнул Д'Артаньян, обнажая шпагу. — Такой приказ легче дать, чем исполнить.
Затем, обнажив шпагу и стремительно очертив ею грозный полукруг, закричал:
— За мной, друзья, за мной! Отступайте!
Он рванулся к двери и опрокинул двух часовых, не успевших навести свои мушкеты. Атос и Арамис устремились за ним; Портос составлял арьергард. Прежде чем солдаты, полковник и офицеры успели спохватиться, они все четверо были уже на улице.
— Стреляй! — кричал между тем Мордаунт. — Стреляй в них!
Раздалось два-три выстрела, но они только осветили на улице четырех беглецов, целых и невредимых и уже огибающих угол.
Лошади ждали их в назначенном месте. Слугам оставалось только кинуть поводья своим господам, которые вскочили в седла с легкостью опытных наездников.
— Вперед! — скомандовал Д'Артаньян. — Шпоры! Держитесь вместе!
Все скакали следом за д'Артаньяном, держась той самой дороги, которой ехали днем, то есть направляясь к Шотландии. Вокруг городка не было ни рва, ни стоны, а потому они выехали беспрепятственно.
Отъехав шагов на пятьдесят от последнего дома, Д'Артаньян остановился.
— Стой! — скомандовал он.
— Как стой? — воскликнул Портос. — Вы хотели верно сказать: во весь дух?
— Вовсе нет, — отвечал Д'Артаньян. — На этот раз за нами будет погоня. Пускай же они выедут из города и помчатся за нами по Шотландской дороге; когда они проскачут мимо нас галопом, мы их пропустим и поедем в противоположную сторону.
В нескольких шагах протекала речонка, через которую был перекинут мост. Д'Артаньян спустился с лошадью под арку моста; его друзья последовали за ним.
Не прошло и десяти минут, как они услышали топот отряда, несшегося галопом. Минут через пять всадники проскакали над их головами, не подозревая, что те, кого они ищут, отделены от них всего лишь аркой моста.