|
XVI.XVI.ГДЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО В САМЫХ ЗАТРУДНИТЕЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ХРАБРЫЕ ЛЮДИ НЕ ТЕРЯЮТ МУЖЕСТВА, А ЗДОРОВЫЕ ЖЕЛУДКИ — АППЕТИТА Маленький отряд несся карьером вперед, переправился вброд через незнакомую речку и оставил влево от себя город, который Атос считал Даргемом. За всю дорогу всадники не проронили ни одного слова и ни разу не оглянулись назад. Наконец они заметили небольшой лесок и, в последний раз пришпорив лошадей, устремились в него. Здесь, за густой завесой зелени, скрывавшей их от взоров преследователей, они остановились, чтобы обсудить положение. Лошадей, не расседлывая и не разнуздывая, дали прогулять двум лакеям, а Гримо поставили на часах. — Позвольте обнять вас, мой друг! — сказал Атос д'Артаньяну. — Вы наш спаситель, и мы гордимся вами, как истинным героем. — Атос прав: я тоже по могу на вас надивиться, — добавил Арамис, сжимая его в своих объятиях. — Чего бы вы только не совершили, с вашим умом, верным глазом и железной рукой, служа порядочному человеку! — Теперь, — сказал гасконец, — когда дело кончилось благополучно, я готов принять ваши похвалы и любезности за себя и за Портоса. Времени у нас достаточно, продолжайте в том же духе. Слова д'Артаньяна напомнили друзьям о том, что они были обязаны своим спасением также Портосу, и они горячо пожали ему руку. — Теперь все дело в том, — сказал Атос, — чтобы не бежать как угорелым куда глаза глядят. Нужно выработать план действий. Что нам предпринять? — Что нам предпринять? Черт возьми, это решить нетрудно! — Если нетрудно, так скажите, д'Артаньян. — Мы должны добраться до ближайшей гавани и, сложив наши скудные средства, нанять на них корабль, который отвезет нас во Францию. Лично я жертвую на это все свои деньги до последнего гроша. Жизнь — самое ценное сокровище, а наша жизнь, надо сказать правду, висит сейчас на волоске. — А ваше мнение, дю Валлон? — спросил Атос. — Я вполне согласен с д'Артаньяном, — сказал Портос. — Эта Англия отвратительная страна. — Вы твердо решили уехать? — спросил Атос д'Артаньяна. — Разумеется, черт возьми, — сказал тот. — Не вижу, что бы могло меня удержать здесь. Атос переглянулся с Арамисом. — Что же, поезжайте, друзья мои, — сказал тот со вздохом. — Как — поезжайте? — спросил д'Артаньян. — Вы хотите сказать: поедем? — Нет, мой друг, — сказал Атос. — Мы должны расстаться. — Расстаться! — вскричал д'Артаньян, пораженный этой неожиданной новостью. — Ба! — произнес Портос. — Зачем нам расставаться, раз мы вместе? — Потому что вы данное вам поручение исполнили и можете, даже должны вернуться во Францию, а мы своего дела не завершили. — Как — не завершили? — спросил д'Артаньян, с удивлением глядя на Атоса. — Да, мой друг, — кротко, но твердо ответил Атос. — Мы приехали сюда защищать короля Карла; мы его плохо берегли, и теперь нам надо спасти его. — Спасти короля? — воскликнул д'Артаньян, переводя изумленный взор с Атоса на Арамиса. Тот только утвердительно кивнул головой. Д'Артаньян с глубоким состраданием посмотрел на обоих друзей: у него явилась мысль, что они помешались. — Неужели вы говорите серьезно, Атос? — сказал д'Артаньян. — Король окружен целым войском, которое ведет его в Лондон. Войском этим командует мясник или сын мясника полковник Гаррисон. Сразу по прибытии короля в Лондон начнется суд. За это я могу поручиться, так как достаточно слышал об этом из уст самого Кромвеля и знаю, что произойдет. Атос снова переглянулся с Арамисом. — По окончании процесса приговор будет немедленно приведен в исполнение, — продолжал д'Артаньян. — О, господа пуритане не любят откладывать дело в долгий ящик! — А как вы думаете, к чему приговорят короля? — спросил Атос. — Боюсь, что к смертной казни: мятежники слишком яростно боролись с Карлом Первым, чтобы надеяться на его прощение, и им остается только одно средство — уничтожить его. Разве вы не знаете, что сказал Кромвель во время посещения Парижа, когда ему показали Венсенский замок, где был заключен принц Вандом? — Что же он сказал? — спросил Портос. — Когда имеешь дело с принцами, прикасаться можно только к их голове. — Я слышал об этом, — сказал Атос. — Так неужели вы думаете, что теперь, захватив короля, он отступит от своего правила? — О нет, я вполне с вами согласен. Но тем больше оснований не покидать короля, когда ему угрожает такая опасность. — Атос, вы начинаете сходить с ума! — Нет, мой друг, — кротко возразил дворянин. — Лорд Винтер приехал за нами во Францию и привел нас к королеве Генриетте. Ее величество оказала нам честь, пригласив меня и д'Эрбле для защиты своего супруга; мы дали королеве слово, и этим словом отдали ей все. Мы отдали в ее распоряжение свою силу, свои способности — словом, свою жизнь. Мы теперь должны сдержать свое слово. Как вы полагаете, д'Эрбле? — Да, — подтвердил Арамис, — мы обещали. — Затем, — продолжал Атос, — у нас есть еще другая причина; слушайте хорошенько. Все во Франции прогнило и пришло в упадок. У нас есть десятилетний король, который сам еще не знает, чего хочет; у нас есть королева, ослепленная своей запоздалой страстью; у нас есть министр, управляющий Францией, как огромной фермой, то есть занятый только тем, как бы выжать из нее побольше золота с помощью итальянского лукавства и интриг; у нас есть принцы, которые стоят в эгоистической оппозиции и добьются только того, что урвут у Мазарини немного золота или клочок власти. Я служил им не потому, что люблю их (богу известно, что я ценю их не больше, чем они стоят, а стоят они немного), но по убеждению. Сейчас другое дело; здесь я встретил на своем пути истинное несчастье, несчастье, постигшее короля и затрагивающее судьбы всей Европы; и я решил служить этому королю. Если нам удастся спасти его, это будет прекрасно; если мы умрем за него, это будет благородно. — Но ведь вы наперед знаете, что погибнете, — сказал д'Артаньян. — Мы боимся, что да, и скорбим лишь о том, что умрем вдали от вас. — Что же вы будете делать в чужой, враждебной стране? — В молодости я путешествовал по Англии и говорю по-английски, как англичанин; Арамис тоже немного знает этот язык. О, если бы вы были с нами, друзья мои! Объединившись вновь после двадцатилетней разлуки, мы вчетвером с вами, д'Артаньян, и с вами, Портос, могли бы сразиться не только с Англией, но с целыми тремя королевствами. — И вы обещали королеве Генриетте, — продолжал д'Артаньян раздраженно, — проникнуть в лондонский Тауэр, перебить сто тысяч солдат и победить, несмотря на волю всего народа и честолюбие такого человека, как Кромвель? Вы не видали этого человека — ни вы, Атос, ни вы, Арамис. Знайте, это гениальный человек, который очень напоминает мне нашего кардинала — не этого, а того, великого. Не берите же на себя слишком много. Умоляю вас, милый Атос, не жертвуйте собой напрасно. Когда я на вас смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но послушать вас, вы совсем сумасшедший. Помогите же мне, Портос! Что вы думаете об этом? Скажите откровенно. — Ничего хорошего, — ответил Портос. — Послушайте, — продолжал д'Артаньян, досадуя, что Атос прислушивается не к его словам, а к своему внутреннему голосу. — Я никогда не даю плохих советов. Так вот, поверьте мне, ваша миссия закончена, закопчена с честью. Вернитесь во Францию с нами! — Друг мой, — сказал Атос, — паше решение непоколебимо. — Быть может, у вас есть какие-нибудь другие побуждения, которых мы не знаем? Атос улыбнулся. Д'Артаньян сердито хлопнул себя по ляжке и принялся приводить самые убедительные доводы, какие только могли прийти ему в голову. Но на все его слова Атос улыбался — спокойно и ясно, а Арамис только качал головой. — Ну, хорошо же! — воскликнул наконец д'Артаньян, выходя из себя. Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь — туманом, а поток — дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте? — Но не забывайте, дорогой друг, — сказал Атос, — что здесь придется умереть раньше срока. — Ба! Немного раньше, немного позже, стоит ли об этом говорить? — А я так удивляюсь, что мы все еще живы, — произнес задумчиво Портос. — Не беспокойтесь, Портос, смерть не заставит себя ждать, — отвечал д'Артаньян. — Значит, решено, и если Портос не имеет ничего против… — Я, — сказал Портос, — готов на все, что вам угодно… К тому же я нахожу прекрасным то, что сейчас говорил граф де Ла Фер. — Но ваша будущность, д'Артаньян? Ваши честолюбивые надежды, Портос? — Наша будущность, наши честолюбивые надежды! — ответил д'Артаньян с каким-то лихорадочным возбуждением. — Где уж нам этим заниматься, раз мы спасаем короля? Когда король будет спасен, соберем всех его друзей, разобьем наголову пуритан, завоюем Англию, вернемся с королем в Лондон, усадим его на престол… — И он сделает нас герцогами и пэрами, — добавил Портос, и глаза его радостно заблестели, хотя такое будущее и походило на сказку. — Или он забудет нас, — произнес д'Артаньян. — О! — промолвил Портос. — А разве этого по бывало, друг Портос? Мне кажется, мы оказали некогда Анне Австрийской услугу, немногим уступающую той, которую мы намереваемся оказать Карлу Первому. А это по помешало королеве Анне Австрийской забыть нас на целые двадцать лет. — И все же, д'Артаньян, — сказал Атос, — разве вы жалеете о том, что оказали ей услугу? — О нот! — сказал д'Артаньян. — Признаюсь даже, что воспоминание об этом утешало меня в самые неприятные минуты моей жизни. — Вот видите, д'Артаньян, государи часто бывают неблагодарны, по бог никогда. — Знаете, Атос, — сказал д'Артаньян, — мне кажется, что если бы вы встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на небо. — Итак?.. — сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну. — Итак, решено, — сказал д'Артаньян. — Я нахожу, что Англия прелестная страна, и я в ней остаюсь, по только с одним условием. — С каким? — Чтобы меня не заставляли учиться английскому языку. — Теперь, друг мой, — произнес торжественно Атос, — клянусь всевидящим богом и своим незапятнанным именем, что провидение отныне за нас и что мы все четверо вернемся во Францию. — Аминь, — сказал д'Артаньян. — Но, сознаюсь, я уверен как раз в обратном. — Ах, этот д'Артаньян! — заметил Арамис. — Он так похож на парламентскую оппозицию, которая говорит «нет», а делает «да». — И тем временем спасает отечество, — промолвил Атос. — Ну, теперь, когда все решено, — сказал Портос, потирая руки, — пора подумать и об обеде. Если память мне не изменяет, мы всегда обедали, даже при самых опасных обстоятельствах. — Стоит говорить об обеде в стране, где лакомятся вареной бараниной, запивая ее пивом! Кой черт занес вас в такую страну, Атос? Ах, извините, — добавил с улыбкой д'Артаньян, — я и забыл, что вы уже не Атос. Но все равно. Каковы же ваши планы насчет обеда, Портос? — Мой план? — Да, у вас есть какой-нибудь план? — Нет. Я голоден, вот и все. — Черт возьми, я тоже голоден, но одного голода мало. Нужно найти что-нибудь съедобное, и если вы не собираетесь жевать траву вместе с лошадьми… — Ах, — произнес Арамис, который менее Атоса был равнодушен ко всему земному, — помните, каких прекрасных устриц мы едали в Парпальо? — А баранину с солончаковых пастбищ? — прибавил Портос, облизываясь. — Но ведь с нами, — сказал д'Артаньян, — наш друг Мушкетон, который так услаждал нашу жизнь в Шантильи. — Это правда, — согласился Портос, — у нас есть Мушкетон, по с тех пор, как он сделался управляющим, он стал ужасно неповоротлив. Пригласим его все же. Эй, Мустон! — ласково позвал Портос, желая задобрить своего слугу. Мушкетон явился. У него был весьма жалкий вид. — Что с вами, милейший Мустон? — спросил д'Артаньян. — Вы больны? — Нет, сударь, я очень голоден, — ответил Мушкетон. — Ну вот, по этому самому делу мы вас и позвали, милейший Мустон. Не можете ли вы поймать в силок несколько таких же чудесных кроликов и куропаток, из которых вы делали превкусные соусы в гостинице… черт возьми, не могу вспомнить ее названия. — В гостинице… — сказал Портос. — Черт возьми, я тоже не могу припомнить. — Это неважно. И с помощью лассо несколько бутылок старого бургундского, которое так быстро вылечило вашего барина от ушиба? — Увы, сударь! — возразил Мушкетон. — Боюсь, что такие вещи в этой ужасной стране — редкость. Я думаю, что нам всего лучше прибегнуть к гостеприимству владельца домика, который виден там на опушке леса. — Как? Здесь поблизости есть дом? — спросил д'Артаньян. — Да, сударь, — ответил Мушкетон. — Отлично. Пусть будет по-вашему, мой друг, пойдем просить обеда у владельца этого дома. Господа, что вы на это скажете? Не находите ли вы совет Мушкетона разумным? — А если владелец окажется пуританином? — спросил Арамис. — Тем лучше, черт возьми! — ответил д'Артаньян. — Если он пуританин, мы сообщим ему, что короля взяли в плен, и он в честь этого события накормит нас белыми курами. — А если он окажется роялистом? — заметил Портос. — В таком случае мы с самым траурным видом ощиплем у него черных кур. — Счастливый вы человек, д'Артаньян, — сказал Атос, невольно улыбаясь находчивости неунывающего гасконца, — в любом положении способны балагурить. — Что поделаешь! — отвечал д'Артаньян. — Я родился в стране, где небо всегда безоблачно. — Не то что здесь, — сказал Портос, протягивая вперед руку, чтобы проверить, действительно ли его щеку задела дождевая капля. — Едем, едем, — сказал д'Артаньян, — вот еще одна причина, чтобы пуститься в путь… Эй, Гримо! Гримо явился. — Ну, Гримо, мой друг, не заметили ли вы чего-нибудь? — спросил д'Артаньян. — Ничего, — отвечал Гримо. — Глупцы! — сказал Портос. — Они даже не проследуют нас. О, будь мы на их месте! — Да, они дали промах, — сказал д'Артаньян. — Я охотно перекинулся бы парой слов с Мордаунтом в этой маленькой Фиваиде.* Посмотрите, какое удобное место, чтобы уложить человека. — Положительно, господа, — сказал Арамис, — я нахожу, что сыну далеко до матери. — Эх, милый друг, подождите! — сказал Атос. — Не прошло и двух часов, как мы с ним расстались, и он еще не знает, в какую сторону мы поехали и где мы. Мы скажем, что он уступает своей матери, только тогда, когда высадимся во Франции, если нас здесь не убьют или не отравят. — А пока давайте пообедаем, — сказал Портос. — О да, — сказал Атос. — Я страшно голоден. — Я тоже, — прибавил д'Артаньян. — Смерть черным курам! — воскликнул Арамис. И четверо друзей, руководимые Мушкетоном, направились к домику, стоявшему на опушке леса. К ним вернулась их обычная беспечность, так как они снова были вместе и в полном ладу, как сказал Атос. |