A la guerre comme a la guerre! - XV.Господи Иисусе

Меню сайта

Вход

Коронное видео

Наш опрос

Поиск

Календарь

...

The time

Статистика

Онлайн всего: 1

Гостей: 1

Пользователей: 0

XV.Господи Иисусе

XV.ГОСПОДИ ИИСУСЕ

Подъехав к дому, Мордаунт увидел д'Артаньяна, сидевшего на пороге, и солдат, которые, не снимая оружия, расположились отдохнуть на траве в садике.
— Эй, — закричал он прерывающимся голосом, запыхавшись от быстрой скачки, — пленники еще здесь?
— Да, сударь, — отвечал сержант, живо вскакивая на ноги и поднося руку к шляпе; солдаты последовали его примеру.
— Отлично, отправьте их немедленно с конвоем из четырех человек ко мне на квартиру.
Четверо солдат приготовились исполнить приказание.
— Что вам угодно? — спросил д'Артаньян, принимая насмешливый вид, хорошо знакомый нашим читателям. — Объясните, пожалуйста, в чем дело?
— В том, — ответил Мордаунт, — что я приказал четырем конвойным взять пленников, захваченных сегодня утром, и отвести их ко мне на квартиру.
— А почему это? — спросил д'Артаньян. — Извините за любопытство, но вы сами понимаете, что мне любопытно знать причину такого распоряжения.
— А потому, что эти пленники принадлежат мне, — высокомерно заявил Мордаунт, — и я могу распоряжаться ими по своему усмотрению.
— Позвольте, позвольте, молодой человек, — прервал его д'Артаньян, мне кажется, вы ошибаетесь: пленники обычно принадлежат тем, кто их захватил, а не тем, кто при этом присутствовал. Вы могли захватить милорда Винтера, вашего дядю, если не ошибаюсь; но вы предпочли убить его, и прекрасно. Мы с дю Валлоном тоже могли бы убить этих двух дворян, но мы предпочли взять их в плен; что кому нравится.
Губы Мордаунта побелели.
Д'Артаньян, поняв, что дело принимает дурной оборот, забарабанил на двери гвардейский марш.
При первых же тактах этой музыки Портос вышел и стал рядом с товарищем, причем ноги его упирались в порог, а голова доставала до притолоки.
Маневр этот не ускользнул от Мордаунта.
— Сударь, — заговорил он, начиная горячиться, — вате сопротивление бесполезно. Эти пленники только что отданы мне моим славным покровителем, главнокомандующим Оливером Кромвелем.
Эти слова как громом поразили д'Артаньяна. В висках у него застучало, в глазах помутилось; он понял жестокий умысел молодого человека, и его рука невольно потянулась к эфесу.
Портос молча следил за д'Артаньяном, готовый последовать его примеру.
Этот взгляд Портоса скорее встревожил, чем ободрил д'Артаньяна; он уже раскаивался, что прибегнул к помощи грубой силы Портоса, когда надо было действовать главным образом хитростью.
«Открытое сопротивление, — быстро подумал он, — погубит нас всех; друг мой, д'Артаньян, докажи этому змеенышу, что ты не только умнее, но и хитрее его».
— Ах, — произнес он, почтительно кланяясь Мордаунту, — отчего вы не сказали этого раньше, сударь? Так, вы явились к нам от имени Оливера Кромвеля, знаменитейшего полководца нашего времени?
— Да, я прямо от него, — сказал Мордаунт, слезая с лошади и передавая ее одному из солдат.
— Что же вы не сказали этого раньше, молодой человек? — продолжал д'Артаньян. — Вся Англия принадлежит Оливеру Кромвелю, и раз вы требуете пленников от его имени, мне остается только повиноваться. Берите их, сударь, они ваши.
Мордаунт успокоился, а потрясенный Портос с недоумением взглянул на д'Артаньяна и уже раскрыл рот, чтобы заговорить.
Но д'Артаньян наступил ему на ногу, и Портос сразу догадался, что его товарищ ведет какую-то хитрую игру.
Мордаунт, держа в руке шляпу, уже ступил на порог и готовился пройти мимо двух друзей в комнату, подав знак своим четырем солдатам следовать за ним.
— Виноват, — остановил его д'Артаньян, с любезной улыбкой кладя руку на плечо молодого человека. — Если славный генерал Оливер Кромвель отдал вам наших пленников, то, конечно, он письменно закрепил акт передачи?
Мордаунт круто остановился.
— Вероятно, он дал вам записку на мое имя, хоть какой-нибудь клочок бумаги, подтверждающий, что вы действуете от его имени? Будьте любезны вручить мне эту бумажку: она послужит мне оправданием выдачи моих соотечественников. Иначе, вы понимаете, хоть я и убежден в чистоте намерений генерала Оливера Кромвеля, все это получилось бы весьма неблаговидно.
Сознавая свой промах, Мордаунт отступил назад и свирепо посмотрел на д'Артаньяна, на что тот ответил ему самой любезной и дружеской улыбкой.
— Вы мне не верите, сударь? — спросил Мордаунт. — Это оскорбление.
— Я! — вскричал д'Артаньян. — Чтобы я сомневался в ваших словах, любезный господин Мордаунт! Сохрани боже! Я вас считаю достойным и безупречным дворянином. Но позвольте мне быть вполне откровенным, — продолжал д'Артаньян с простодушным выражением лица.
— Говорите, сударь, — сказал Мордаунт.
— Господин дю Валлон богат: у него сорок тысяч ливров годового дохода, а потому он не гонится за деньгами. Я буду говорить только о себе.
— Что же дальше, сударь?
— Так вот, сударь, я не богат. У нас в Гаскони бедность не считается пороком. Там нет богатых людей, и даже блаженной памяти Генрих Четвертый, король гасконский, подобно его величеству Филиппу Четвертому, королю всей Испании, никогда не имел гроша в кармане.
— Кончайте, сударь, — прервал его Мордаунт, — вижу, к чему клонится ваша речь, и если моя догадка правильна, я готов устранить это препятствие.
— О, я всегда считал вас умным человеком, — сказал д'Артаньян. — Так вот в чем дело, уж признаюсь вам откровенно. Я простой офицер, выслужившийся из рядовых Я зарабатываю на жизнь только своей шпагой, а это значит, что на мою долю всегда выпадает больше ударов, чем банковых билетов. Сегодня мне удалось захватить двух французов, кажется людей знатных, двух кавалеров ордена Подвязки, и я мысленно говорил себе: «Теперь я богат». Я сказал: двух, потому что в таких случаях дю Валлон, как человек состоятельный, всегда уступает мне своих пленников.
Простодушная болтовня д'Артаньяна окончательно успокоила Мордаунта.
Он улыбнулся, сделав вид, что понимает, о чем хлопочет француз, и мягко ответил:
— Я сейчас доставлю вам письменный приказ вместе с двумя тысячами пистолей. Но позвольте мне теперь же увезти пленников.
— Не могу, — возразил д'Артаньян. — Что вам стоит подождать какие-нибудь полчаса? Я люблю порядок, сударь, и привык выполнять все формальности.
— Вы забываете, сударь, — резко заметил Мордаунт, — что я здесь командую и могу применить силу.
— Ах, сударь, — сказал д'Артаньян, любезно улыбаясь Мордаунту, — сразу видно, что хотя мы с господином дю Валлоном имели честь путешествовать в вашем обществе, вы, к сожалению, все же нас еще мало знаете. Мы дворяне, и к тому же вдвоем способны справиться с вами и вашими десятью солдатами. Прошу вас, господин Мордаунт, не упрямьтесь; когда со мной идут напролом, я тоже становлюсь на дыбы и делаюсь упрям, как бык, а мой товарищ, господин дю Валлон, — продолжал д'Артаньян, — бывает в таких случаях еще упрямее и злее. Прошу вас также не забывать, что мы посланы сюда кардиналом Мазарини, который является представителем короля Франции. Таким образом, в данный момент мы представляем в своем лице короля и кардинала и в качестве послов — неприкосновенны. Я не сомневаюсь, что это обстоятельство хорошо известно Оливеру Кромвелю, который столь же великий политик, как и полководец. Добудьте же у него письменный приказ.
Ведь это вам ничего не стоит, любезный господин Мордаунт!
— Да, письменный приказ, — подтвердил Портос, начинавший понимать замысел д'Артаньяна. — Больше ничего мы не требуем.
Несмотря на все свое желание пустить в ход силу, Мордаунт хорошо понял основательность доводов д'Артаньяна. К тому же ему внушала уважение репутация д'Артаньяна, и, вспомнив о его утренних подвигах, он призадумался. Не зная, какие дружеские отношения связывали четырех французов, он поверил, что д'Артаньян хлопочет только о выкупе, и это рассеяло все его опасения.
Поэтому он решил не только достать письменное предписание Кромвеля, но и вручить д'Артаньяну две тысячи пистолей, — сумма, в которую сам Мордаунт оценил обоих пленников.
Он вскочил на лошадь и, приказав сержанту зорко следить за пленниками, поскакал обратно и вскоре исчез.
— Превосходно! — сказал д'Артаньян. — Четверть часа, чтобы доехать до палатки, и столько же на возвращение. Это больше, чем нам нужно.
Не меняя выражения лица, д'Артаньян повернулся к Портосу. Со стороны можно было подумать, что он продолжает прерванный разговор.
— Друг мой, Портос, — сказал он, глядя в упор на товарища, — выслушайте меня внимательно… Во-первых, ни слова нашим друзьям о том, что вы сейчас слышали. Пусть они не подозревают о нашей услуге.
— Хорошо, понимаю, — сказал Портос.
— Ступайте в конюшню и разыщите там Мушкетона; оседлайте вместе с ним лошадей, вложите пистолеты в кобуры и выведите коней из конюшни в боковую улицу, так, чтобы только осталось вскочить в седло. Об остальном позабочусь я сам.

Портос, всецело доверяя ловкости своего друга, не возразил ни слова.
— Я иду, — ответил он. — Только не зайти ли мне к ним в комнату?
— Нет, это лишнее.
— В таком случае будьте добры захватить мой кошелек, я оставил его на камине.
— Будьте покойны.
Портос направился своим ровным, спокойным шагом к конюшие. Когда он проходил мимо солдат, те, хоть он и был французом, с невольным восхищением посмотрели на его огромный рост и атлетическое сложение. За углом дома он встретил Мушкетона и велел ему следовать за собой.
Тем временем д'Артаньян вернулся к своим друзьям, продолжая насвистывать песенку, которую он затянул, как только ушел Портос.
— Дорогой Атос, я обдумал ваши слова и пришел к заключению, что вы правы. Теперь я жалею, что ввязался в это дело. Вы правы: Мазарини плут. Потому я решил бежать вместе с вами. Излишне об этом толковать; будьте наготове. Не забудьте захватить свои шпаги: они — в углу и могут вам пригодиться дорогой. Да, а где же кошелек Портоса? Вот он, отлично.
И д'Артаньян положил кошелек к себе в карман. Двое друзей с недоумением смотрели на него.
— Что тут удивительного, скажите на милость? — продолжал д'Артаньян.
— Я заблуждался, и Атос открыл мне глаза. Вот и все. Подойдите сюда.
Оба друга приблизились.
— Видите эту улицу? — спросил д'Артаньян. — Туда приведут лошадей.
Выйдя из дверей, вы повернете налево, вскочите на коней, и дело будет сделано. Не заботьтесь ни о чем и ждите сигнала. Им будет мой крик «Господи Иисусе!»
— Но вы даете слово бежать вместе с нами, д'Артаньян? — спросил Атос.
— Клянусь богом.
— Хорошо, — сказал Арамис, — я вас понял: при словах: «Господи Иисусе!» — мы выходим из комнаты, прокладываем себе дорогу, бежим к лошадям, садимся верхом и скачем во весь опор. Так?
— Великолепно.
— Видите, Арамис, я всегда вам говорил, что д'Артаньян — лучший из нас всех, — сказал Атос.
— Ну вот, теперь вы мне льстите! — воскликнул д'Артаньян. — Позвольте откланяться.
— Но ведь вы бежите с нами, не так ли?
— Разумеется. Не забудьте сигнал: «Господи Иисусе».
И д'Артаньян вышел из комнаты тем же спокойным шагом, насвистывая прежнюю песенку с того места, на котором прервал ее, входя к товарищам.
Солдаты одни играли, другие спали, а двое сидели в стороне и фальшивыми голосами тянули псалом: «Super fliimina Babylonis».
Д'Артаньян подозвал сержанта.
— Послушайте, любезный, генерал Кромвель прислал за мной господина Мордаунта. Я отправляюсь к нему и прошу вас зорко стеречь наших пленных.
Сержант сделал знак, что не понимает по-французски.
Тогда д'Артаньян с помощью жестов постарался объяснить ему свою просьбу.
Сержант утвердительно закивал головой.
Д'Артаньян направился в конюшню и нашел там всех лошадей, в том числе и свою, оседланными.
— Возьмите каждый под уздцы по две лошади, — сказал он Портосу и Мушкетону, — и, выйдя из конюшни, поверните налево, чтоб Атос и Арамис могли увидеть вас из окна.
— И тогда они выйдут? — спросил Портос.
— Сразу же.
— Вы не забыли мой кошелек?
— Будьте покойны.
— Отлично!
Портос и Мушкетон, ведя каждый по две лошади, отправились к своему посту.
Между тем д'Артаньян, оставшись один, взял огниво, высек огонь и зажег им небольшой кусок трута. Затем он вскочил в седло и, подъехав к открытым воротам, остановился посреди солдат. Тут, лаская лошадь рукою, он вложил маленький кусочек зажженного трута ей в ухо.
Только такой хороший наездник, как д'Артаньян, мог решиться на подобное средство. Почувствовав ожог, лошадь заржала от боли, поднялась на дыбы и заметалась, как бешеная.
Солдаты, чтобы она их не задавила, бросились врассыпную.
— Ко мне! Ко мне! — кричал д'Артаньян. — Держите! Держите! Моя лошадь взбесилась!
Действительно, глаза лошади налились кровью, и она вся покрылась пеной.
— Ко мне! — продолжал кричать д'Артаньян, видя, что солдаты не решаются подойти. — Ко мне! Помогите, она меня убьет. Господи Иисусе!
Едва д'Артаньян произнес эти слова, как дверь домика отворилась и оттуда выбежали Атос и Арамис со шпагами в руках. Благодаря выдумке д'Артаньяна путь оказался свободным.
— Пленники убегают! Пленники убегают! — вопил сержант.
— Держите! Держите! — закричал д'Артаньян, отпуская поводья.
Разгоряченный конь бросился вперед, сбив с ног двух-трех солдат.
— Стой! Стой! — кричали солдаты, хватаясь за оружие.
Но пленники были уже на лошадях и, не теряя ни мгновенья, поскакали к ближайшим городским воротам. Посреди улицы они заметили Гримо и Блезуа, которые разыскивали своих господ по всему городу.
Атос одним знаком объяснил все своему Гримо, и слуги тотчас же присоединились к маленькому отряду, который вихрем мчался по улице. Д'Артаньян скакал позади всех, подстрекая товарищей своими криками. Беглецы, как призраки, пролетели в ворота мимо стражи, которая, растерявшись, не успела остановить их, и очутились в открытом поле.
Между тем солдаты продолжали кричать: «Стой! Стой!», а сержант, догадавшись, что его одурачили, рвал на себе волосы.
В эту минуту вдали показался всадник, который приближался галопом, размахивая листом бумаги.
Это был Мордаунт, возвращавшийся с письменным приказом Кромвеля.
— Где пленники? — вскричал он, соскакивая с лошади.
Сержант не в силах был говорить; он молча указал Мордаунту на распахнутую дверь в пустую комнату.
Мордаунт бросился на крыльцо, понял все, испустил крик, словно у него вырвали сердце, и упал без чувств на каменные ступени.