Так мчались они еще минут десять.
Вдруг две черные точки отделились от темной массы и стали расти и приближаться, постепенно принимая форму двух всадников.
— Ого, — сказал д'Артаньян, — они направляются к нам.
— Тем хуже для них, — заметил Портос.
— Кто идет? — раздался хриплый голос.
Наши всадники неслись, не останавливаясь и не отвечая. Послышался лязг шпаг, вынимаемых из ножен, и щелканье пистолетных курков, которые взводили оба призрачных всадника.
— Держись! — скомандовал д'Артаньян.
Портос понял и так же, как д'Артаньян, достал левой рукой пистолет из кобуры; оба они тоже взвели курки.
— Кто идет? — раздался второй окрик. — Ни шага дальше или смерть вам!
— Эге! — ответил Портос, задыхаясь от пыли и сжав зубы. — Мы и не таких видывали.
При этих словах две тени загородили дорогу, и отблеск звезд засверкал на дулах наведенных пистолетов.
— Назад, — крикнул д'Артаньян, — или умрете вы!
Два пистолетных выстрела были ответом на эту угрозу; но наши всадники неслись с такой быстротой, что в этот же миг налетели на врагов. Раздался третий выстрел, сделанный в упор д'Артаньяном, и его противник рухнул наземь; Портос же с такой силой наскочил на своего, что хотя тот успел отбить его шпагу, но от толчка полетел с лошади шагов на десять в сторону.
— Прикончи его, Мушкетон! Прикончи! — крикнул Портос. И он бросился вперед бок о бок со своим другом, который продолжал погоню.
— Ну как? — спросил Портос.
— Я раздробил своему голову, — сказал д'Артаньян. — А вы?!
— Я своего только сбросил с лошади. Но слышите?..
Послышался выстрел из карабина: Мушкетон на скаку исполнил приказание своего господина.
— Ну-ну, — сказал д'Артаньян. — Дела идут хорошо. Первая ставка нами бита.
— Да, — сказал Портос. — А вот и новые игроки.
Действительно, еще два всадника отделились от главной группы и быстро помчались, чтобы преградить д'Артаньяну и Портосу дорогу.
На этот раз д'Артаньян даже не стал ждать, чтобы с ним заговорили.
— Дорогу! — закричал он первый. — Дорогу!
— Что вам нужно? — спросил один голос.
— Герцога! — заревели в один голос Портос и д'Артаньян.
Взрыв хохота раздался в ответ, по смех тотчас сменился стоном: д'Артаньян насквозь проткнул весельчака своей шпагой.
В то же мгновение раздались сразу два выстрела: это Портос и его противник выстрелили друг в друга.
Д'Артаньян оглянулся и увидел Портоса рядом с собой.
— Браво, Портос, кажется, вы его убили, — сказал он.
— Боюсь, что попал только в лошадь.
— Что же делать, дорогой мой! Не каждый раз попадаешь в яблочко, и не стоит горевать, раз мишень все же задета. Но, черт возьми, что с моей лошадью?
— С вашей лошадью? Она падает, — сказал Портос, останавливая свою.
Действительно, лошадь д'Артаньяна споткнулась, припала на колени, захрипела и повалилась на бок.
Пуля первого противника д'Артаньяна угодила ей в грудь. Д'Артаньян выругался так, что небу стало жарко.
— Не нужна ли вам, сударь, лошадь? — спросил Мушкетон.
— Еще бы не нужна, черт возьми! — вскричал д'Артаньян.
— Извольте.
— Но откуда, черт тебя дери, у тебя две лошади? — спросил д'Артаньян, вскакивая на одну из них.
— Их хозяева убиты, я решил, что они могут нам пригодиться, и забрал их.
Тем временем Портос снова зарядил свой пистолет.
— Готовься! — крикнул д'Артаньян. — Вот еще двое.
— Однако их хватит, верно, на всю ночь! — заметил Портос.
Действительно, еще двое всадников устремились на них.
— Сударь, — сказал Мушкетон, — тот, кого вы сбросили, встает.
— Почему ты не поступил с ним так же, как с первым?
— Руки были заняты, сударь: я держал лошадей.
Раздался выстрел, и Мушкетон жалобно вскрикнул.
— Ах, сударь, — сказал он, — в другую, прямо в другую половину! Совсем под пару к выстрелу на Амьенской дороге.
Портос, словно лев, ринулся назад и налетел на своего спешившегося противника, схватившегося за шпагу. Но прежде чем тот успел вынуть ее из ножен, Портос рукоятью своей рапиры нанес ему такой страшный удар по голове, что он упал, как бык под дубиной мясника.
Мушкетон со стонами сполз с копя, так как полученная рапа не позволяла ему сидеть верхом.
Увидав всадников, д'Артаньян остановился и зарядил пистолет; кроме того, у луки седла его новой лошади оказался карабин.
— Вот и я, — сказал Портос. — Будем ждать или нападем сами?
— Нападем, — сказал д'Артаньян.
— Нападем! — сказал Портос.
Они пришпорили своих лошадей. Всадники были но более как в двадцати шагах от них.
— Именем короля! — крикнул д'Артаньян. — Пропустите нас!
— Королю тут нечего делать! — возразил голос суровый, но звучный, исходивший словно из облака, так как всадник совсем исчезал в клубах пыли.
— Отлично, посмотрим, — сказал д'Артаньян, — не раскроется ли и здесь дорога королю.
— Ну, посмотрите, — отвечал тот же голос.
Два выстрела раздались почти одновременно. Один был сделан д'Артаньяном, другой противником Портоса. Пуля д'Артаньяна сбила шляпу с его врага; пуля противника Портоса пронзила горло его лошади, и та со стоном повалилась на землю.
— В последний раз: куда вы едете? — проговорил все тот же голос.
— К черту! — ответил д'Артаньян.
— Ах, так! Будьте покойны, вы к нему попадете.
Д'Артаньян увидел, что на него направляется дуло мушкета; у него не было времени рыться в кобуре. Он вдруг вспомнил совет, данный ему когда-то Атосом, и поднял на дыбы свою лошадь. Пуля угодила ей прямо в живот. Д'Артаньян почувствовал, как она опускается под ним, и со свойственным ему изумительным проворством спрыгнул в сторону.
— Вот как! — насмешливо проговорил обладатель звучного голоса. — У нас, оказывается, лошадиная бойня, а не сражение для мужчин. Шпагу наголо, сударь, шпагу наголо!
Он соскочил с лошади.
— За шпагу? Отлично, — сказал д'Артаньян, — это дело по мне.
В два прыжка д'Артаньян очутился перед своим противником; их шпаги скрестились. Д'Артаньян с обычной ловкостью пустил в ход свой излюбленный прием — терц.
Портос же, стоя на коленях позади своей лошади, корчившейся в предсмертных муках, держал в каждой руке по пистолету.
Между д'Артаньяном и его противником завязался бой. Д'Артаньян, по своему обыкновению, нападал решительно, но на этот раз он имел дело с такой сильной и умелой рукой, что был просто озадачен. Дважды отбитый, д'Артаньян отступил на шаг; его противник не двинулся с места; д'Артаньян опять подступил к нему и снова прибег к своему приему. Оба противника наносили удары, но неудачно; искры дождем сыпались со шпаг.
Наконец д'Артаньян решил, что пора прибегнуть к другому своему излюбленному приему — к обману. Он очень ловко применил его и с быстротой молнии нанес удар, казалось, неотразимой силы. Удар был отбит.
— Черт возьми! — воскликнул он со своим гасконским акцентом.
При этом восклицании противник его отскочил назад и пригнулся, забыв о незащищенной голове и стараясь разглядеть в темноте лицо д'Артаньяна.
Д'Артаньян, опасаясь, не хитрость ли это, держался начеку.
— Берегитесь, — сказал между тем Портос своему противнику, — у меня в запасе два заряженных пистолета.
— Тем больше причин вам стрелять первому.
Портос выстрелил; точно молнией осветилось поле битвы.
При этом свете два других противника разом вскрикнули.
— Атос! — воскликнул д'Артаньян.
— Д'Артаньян! — вскричал Атос.
Атос поднял шпагу, д'Артаньян опустил свою.
— Арамис! — крикнул Атос. — Не стреляйте.
— А! Это вы, Арамис! — воскликнул Портос и бросил свой пистолет.
Арамис сунул свой в кобуру и вложил шпагу в ножны.
— Сын мой! — сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну. (Так называл он ею прежде в минуты нежности.) — Атос, — сказал д'Артаньян, ломая себе руки, — неужели вы его защищаете? А я поклялся привезти его живого или мертвого. Ах, теперь я обесчещен.
— Убейте меня, — сказал Атос, обнажая грудь, — если честь ваша нуждается в моей смерти.
— О, горе мне! Горе мне! — восклицал д'Артаньян. — Только один человек мог остановить меня, и надо же было, чтобы судьба его-то и поставила на моем пути. Что скажу я кардиналу?
— Вы скажете ему, сударь, — ответил громкий голос, покрывший все остальные, — что он послал против меня двух человек, которые одни только и могли победить четверых, сражаться, без ущерба для себя, один на один против графа де Ла Фер и шевалье д'Эрбле и сдаться только полусотне противников.
— Принц! — сказали в один голос Атос и Арамис, отходя в сторону и давая дорогу герцогу де Бофору.
Портос и д'Артаньян тоже сделали шаг назад.
— Пятьдесят человек, — пробормотали д'Артаньян и Портос.
— Оглянитесь, господа, если не верите, — сказал герцог, — я думал, что вас двадцать человек, и вернулся со всем моим отрядом. Мне надоело это бегство и тоже захотелось поработать шпагой; а вас, оказывается, всего только двое.
— Да, монсеньер, двое, — сказал Атос, — но, как вы сами сказали, эти двое стоят двадцати.
— Ну, господа, отдайте ваши шпаги, — сказал герцог.
— Наши шпаги? — воскликнул д'Артаньян, подымая голову и приходя в себя. — Наши шпаги? Никогда.
— Никогда! — повторил Портос.
Между окружающими произошло движение.
— Погодите, монсеньер, — сказал Атос. — Два слова.
Он подошел к принцу, тот наклонился к нему, и он что-то шепнул ему.
— Как вам угодно, граф, — сказал принц. — Я слишком многим обязан вам, чтобы отказать в вашей первой просьбе. Отойдите, господа, — обратился он к своей свите. — Господа д'Артаньян и дю Валлон, вы свободны.
Приказание было немедленно исполнено. Д'Артаньян и Портос очутились в центре большого круга.
— Теперь, д'Эрбле, — сказал Атос, — сойдите с лошади и подойдите сюда.
Арамис спешился и подошел к Портосу, Атос подошел к д'Артаньяну. Теперь все четверо были снова вместе.
— Друзья, — сказал Атос, — вы все еще жалеете, что не пролили нашей крови?
— Нет, — сказал д'Артаньян, — мне больно, что мы идем друг против друга, мы, которые были всегда вместе. Мне больно, что мы в двух враждебных лагерях. Ах, теперь ни в чем не будет у нас успеха!
— Да, теперь конец всему, — отозвался Портос.
— Так переходите к нам! — сказал Арамис.
— Молчите, д'Эрбле, — остановил его Атос. — Подобных предложений не делают таким людям, как эти господа. Если они примкнули к партии Мазарини, значит, этого требовала их совесть, так же как наша велела нам стать на сторону принцев.
— И вот сейчас мы враги! Тьфу, пропасть! Кто мог этого ожидать? — сказал Портос.
Д'Артаньян ничего не сказал, а только вздохнул.
Атос взглянул на них обоих, взял их за руки и сказал:
— Это дело серьезное, и у меня сердце болит, точно вы его пронзили насквозь. Да, мы разошлись, вот великая и печальная истина, но мы еще не объявили друг другу воины. Быть может, мы сумеем договориться; необходима еще одна, последняя встреча.
— Что касается меня, — сказал Арамис, — я на ней настаиваю.
— Я согласен, — гордо ответил д'Артаньян.
Портос наклонил голову в знак одобрения.
— Назначим же место свидания, — продолжал Атос, — удобное для нас всех, и, встретившись в последний раз, сговоримся окончательно относительно нашего взаимного положения и действий.
— Хорошо! — отвечали трое остальных.
— Значит, вы со мной согласны? — спросил Атос.
— Всецело.
— Отлично. Место?
— Королевская площадь вам подходит? — спросил д'Артаньян.
— В Париже?
— Да.
Атос и Арамис переглянулись. Арамис кивнул головой в знак согласия.
— Королевская площадь, пусть будет так, — сказал Атос.
— А когда?
— Завтра вечером, если вам угодно.
— Вы к этому времени вернетесь?
— Да.
— В котором часу?
— В десять часов вечера. Удобно это вам?
— Отлично.
— И тогда будет или мир, или война: но, по крайней мере, друзья, наша честь не пострадает, — сказал Атос.
— Увы, — вздохнул д'Артаньян, — что касается нас, то наша воинская честь погибла.
— Д'Артаньян, — задумчиво сказал Атос, — клянусь вам, мне больно, что вы можете думать об этом в то время, как я думаю только о том, что мы скрестили с вами наши шпаги. — Да, — прибавил он, печально качая головой, — вы правильно сказали: горе нам. Идемте, Арамис.
— А мы, Портос, — сказал д'Артаньян, — вернемся теперь со стыдом к кардиналу.
— А главное, скажите ему, — послышалось вдруг, — что я не так уж стар и еще гожусь для дела.
Д'Артаньян узнал голос Рошфора.
— Чем я могу быть вам полезен, господа? — спросил принц.
— Засвидетельствуйте, что мы сделали все возможное, ваше высочество.
— Будьте покойны, это будет сделано. Прощайте, господа, мы скоро увидимся с вами, надеюсь, под Парижем, а может быть, и в самом Париже, и тогда вы сможете расплатиться за сегодняшнюю неудачу.
С этими словами герцог, махнув рукой на прощанье, пустил свою лошадь галопом и вместе со своей свитой скрылся в темноте. Все стихло. Д'Артаньян и Портос остались одни на большой дороге, да еще какой-то человек держал в поводу двух лошадей.
Думая, что это Мушкетон, они подошли к нему.
— Кого я вижу! — воскликнул д'Артаньян. — Это ты, Гримо?
— Гримо! — повторил Портос.
Гримо знаком показал двум друзьям, что они не ошиблись.
— А чьи же это лошади? — спросил д'Артаньян.
— Кто их дарит нам? — спросил Портос.
— Граф де Ла Фер.
— Атос, Атос, — прошептал д'Артаньян, — вы помнили обо всем; вы поистине благородный человек.
— В добрый час! Я уж боялся, что мне доведется всю дорогу идти пешком, — сказал Портос.
И он вскочил на лошадь; д'Артаньян был уже в седле.
— Но куда же ты едешь, Гримо? — спросил д'Артаньян. — Ты покидаешь своего господина?
— Да, — сказал Гримо, — я еду к виконту де Бражелону, во фландрскую армию.
Они молча двинулись по Парижской дороге. Но вдруг послышались стоны, доносившиеся, как им показалось, из канавы.
— Что это такое? — спросил д'Артаньян.
— Это Мушкетон, — сказал Портос.
— Да, да, сударь, это я, — раздался жалобный голос, и какая-то тень зашевелилась на краю дороги.
Портос бросился к своему управляющему, к которому был искренне привязан.
— Ты опасно ранен, милый мой Мустон? — спросил он.
— Мустон! — повторил Гримо, раскрыв глаза от изумления.
— Нет, сударь, думаю, что нет; только я ранен в очень неудобное место.
— Так что ты верхом ехать не можешь?
— Что вы, сударь, куда уж тут!
— А пешком идти можешь?
— Постараюсь добраться до первого дома.
— Как быть? — сказал д'Артаньян. — Нам необходимо вернуться в Париж.
— Я позабочусь о Мушкетоне, — сказал Гримо.
— Спасибо, добрый Гримо, — ответил Портос.
Гримо соскочил с лошади и подал руку своему старому другу, который со слезами на глазах оперся на нее. Но Гримо не мог взять в толк, чем вызваны эти слезы: радостью ли встречи с ним или болью от рапы.
Между тем д'Артаньян и Портос молча продолжали свой путь в Париж.
Спустя три часа их обогнал верховой, весь в пыли: то был курьер герцога, везший письмо кардиналу, в котором, как было обещано, принц свидетельствовал, что сделали д'Артаньян и Портос.
Мазарини провел очень дурную ночь, получив письмо, в котором принц сам извещал его, что он на свободе и начинает с ним смертельную борьбу.
Кардинал перечитал это письмо раза три, затем сложил и, кладя в карман, сказал:
— Одно меня утешает: хоть д'Артаньян и упустил принца, но, по крайней мере, гонясь за ним, задавил Бруселя. Решительно, гасконец бесценный человек; даже неловкость его служит мне на пользу.
Кардинал говорил о человеке, которого сбил с ног д'Артаньян у кладбища Святого Иоанна в Париже. Это был не кто иной, как советник Брусель.