XII. АНЖУЙСКОЕ ВИНО

      После вестей о почти безнадежной болезни короля вскоре в лагере начали распространяться слухи о его выздоровлении, и, так как король очень спешил лично принять участие в осаде, все говорили, что он двинется в путь, едва лишь будет в состоянии сесть на лошадь.
      Между тем герцог Орлеанский, знавший, что не сегодня-завтра его сместят с поста командующего армией и заменят либо герцогом Ангулемским, либо Бассомпьером, либо Шомбергом, оспаривавшими друг у друга этот пост, был бездеятелен, терял время, лишь нащупывая силы противника, и не решался ни на какую крупную операцию, которая могла бы прогнать англичан с острова Рэ, где они все еще осаждали крепость Сен-Мартен и форт Ла-Пре, тогда как французы, со своей стороны, осаждали Ла-Рошель.
      Что касается д'Артаньяна, то, как мы уже сказали, он стал спокойнее, что всегда бывает после того, как опасность минует и мы начнем считать ее несуществующей; у него оставалась лишь одна забота - он не получал никаких известий от своих друзей.
      Однако как-то утром, в начале ноября, все сделалось ему ясно благодаря следующему письму, полученному из Виллеруа:
      "Господин д'Артаньян!
      Господа Атос, Портос и Арамис устроили у меня пирушку и славно повеселились, но при этом так нашумели, что комендант, человек очень строгий, заключил их под стражу на несколько дней. Тем не менее я выполняю данное ими приказание и посылаю вам дюжину бутылок моего анжуйского вина, которое пришлось им весьма по вкусу. Они просят вас выпить это вино за их здоровье.
      Остаюсь, сударь, покорным и почтительным слугой, Годо, трактирщик гг. мушкетеров".
      - Наконец-то! - воскликнул д'Артаньян. - Значит, они помнят обо мне в часы развлечения, как я помню о них в часы уныния! Ну конечно, я выпью за их здоровье, и очень охотно, но только не один.
      И д'Артаньян побежал к двум гвардейцам, с которыми он сдружился больше, чем с остальными, чтобы пригласить их распить с ним чудесное анжуйское вино, присланное из Виллеруа. Оказалось, однако, что один из гвардейцев был кем-то приглашен на этот вечер, а другой на следующий, поэтому пирушку назначили на послезавтра.
      Придя домой, д'Артаньян отправил все двенадцать бутылок вина в походный гвардейский буфет, приказав тщательно сохранить их, а в день торжества он с девяти утра услал туда Планше, с тем чтобы приготовить все к двенадцати часам, когда был назначен обед.
      Гордясь своим новым почетным званием метрдотеля, Планше решил не ударить лицом в грязь, а потому взял себе в помощь слугу одного из приглашенных, по имени Фурро, и того самого лжесолдата, который хотел убить д'Артаньяна и который, не принадлежа ни к одной части, поступил после того, как молодой человек спас ему жизнь, в услужение к д'Артаньяну или, вернее сказать, к Планше.
      Когда час пиршества наступил, оба гостя явились, заняли свои места, и длинный ряд блюд выстроился на столе. Планше прислуживал с салфеткой, перекинутой через руку, Фурро откупоривал бутылки, а Бризмон - так звали выздоравливающего - переливал вино в стеклянные графины, так как в нем был какой-то осадок - должно быть, от тряской дороги. Первая бутылка этого вина оказалась на дне несколько мутной. Бризмон вылил подонки в стакан, и д'Артаньян разрешил ему выпить их, так как бедняга был еще очень слаб.
      Гости съели суп и уже поднесли к губам первый стакан, как вдруг с форта Людовика и с форта Нового прогремели пушечные выстрелы. Думая, что произошло какое-то неожиданное нападение либо со стороны осажденных, либо со стороны англичан, гвардейцы немедленно схватились за шпаги: д'Артаньян, не менее быстрый, чем они, сделал то же, и все трое побежали к своим постам.
      Однако, едва успев выскочить из буфета, они сразу поняли причину этого шума. "Да здравствует король! Да здравствует кардинал!" - кричали со всех сторон, и повсюду били в барабаны.
      В самом деле, король, который, как мы уже сказали, был полон нетерпения, проехал без отдыха два перегона и только что прибыл со всей своей свитой и с подкреплением в десять тысяч солдат, впереди и позади него шли мушкетеры.
      Д'Артаньян, находившийся в своей роте, которая выстроилась шпалерами, выразительным жестом приветствовал своих друзей, не спускавших с него глаз, и г-на де Тревиля, сейчас же заметившего его.
      Как только церемония въезда кончилась, друзья горячо обнялись.
      - Черт возьми, - вскричал д'Артаньян, - вы приехали удивительно кстати! Думаю, что ни одно блюдо не успело еще остыть!.. Не правда ли, господа? - добавил молодой человек, обращаясь к двум гвардейцам и представляя их своим друзьям.
      - Ого! Кажется, мы пируем! - обрадовался Портос.
      - Надеюсь, что на вашем обеде не будет дам! - сказал Арамис.
      - А есть ли приличное вино в вашей дыре? - спросил Атос.
      - То есть как это, черт возьми! Ведь у меня есть ваше вино, любезный друг, - ответил д'Артаньян.
      - Наше вино? - с удивлением переспросил Атос.
      - Ну да, то самое, которое вы прислали мне.
      - Мы прислали вам вино?
      - Да разве вы забыли? Знаете, слабенькое вино с анжуйских виноградников!
      - Да, я понимаю, какое вино вы имеете в виду.
      - Вино, которое вы предпочитаете всем остальным.
      - Разумеется, когда у меня нет ни шампанского, ни шамбертена.
      - Ничего не поделаешь! За неимением шампанского и шамбертена, придется вам удовольствоваться анжуйским.
      - Так вы, значит, выписали анжуйское вино? Ну и лакомка же вы, д'Артаньян! - сказал Портос.
      - Да нет же! Это то вино, которое прислано мне от вашего имени.
      - От нашего имени?! - хором воскликнули три мушкетера.
      - Скажите, Арамис, это вы посылали вино? - спросил Атос.
      - Нет. А вы, Портос?
      - Нет.
      - Если это не вы, - сказал д'Артаньян, - то ваш трактирщик.
      - Наш трактирщик?
      - Ну да! Ваш трактирщик Годо, трактирщик мушкетеров.
      - В конце концов, какое нам дело до того, откуда взялось это вино! - сказал Портос. - Попробуем и, если оно хорошее - выпьем.
      - Напротив, - возразил Атос, - не будем пить вино, которое пришло неизвестно откуда.
      - Вы правы, Атос, - согласился д'Артаньян. - Так, значит, никто из вас не поручал трактирщику Годо прислать мне вина?
      - Нет! И все же он прислал вам его от нашего имени?
      - Вот письмо! - сказал д'Артаньян.
      И он протянул товарищам записку.
      - Это не его почерк, - заметил Атос. - Я знаю его руку, перед отъездом я как раз рассчитывался с ним за всю компанию.
      - Письмо подложное, - утверждал Портос, - никто не арестовывал нас.
      - Д'Артаньян, - с упреком сказал Арамис, - как могли вы поверить, что мы нашумели?
      Д'Артаньян побледнел, и дрожь пробежала по его телу.
      - Ты пугаешь меня, - сказал Атос, говоривший ему "ты" лишь в случаях чрезвычайных. - Что случилось?
      - Бежим, бежим, друзья мои! - вскричал д'Артаньян. - У меня возникло страшное подозрение... Неужели это опять месть той женщины?
      Теперь побледнел и Атос.
      Д'Артаньян бросился бежать к буфету, три мушкетера и оба гвардейца последовали за ним.
      Первое, что увидел д'Артаньян, войдя в столовую, был Бризмон, корчившийся на полу в жестоких судорогах.
      Планше и Фурро, смертельно бледные, пытались облегчить его страдания, но было ясно, что помощь бесполезна: лицо умирающего было искажено предсмертной агонией.
      - А, это вы! - вскричал Бризмон, увидев д'Артаньяна. - Вы сделали вид, что даруете мне жизнь, а сами отравили меня! О, это ужасно!
      - Я? - вскричал д'Артаньян. - Несчастный, что ты говоришь!
      - Да-да, вы дали мне это вино! Вы велели мне выпить его - вы решили отомстить мне, и это ужасно!
      - Вы ошибаетесь, Бризмон, - сказал д'Артаньян, - вы ошибаетесь. Уверяю вас... клянусь вам...
      - Но есть бог, он покарает вас!.. О господи, пошли ему такие же мучения, какие я чувствую сейчас!
      - Клянусь Евангелием, - вскричал д'Артаньян, бросаясь к умирающему, - я не знал, что это вино отравлено, и сам собирался пить его!
      - Я не верю вам, - сказал солдат.
      И в страшных мучениях он испустил последний вздох.
      - Ужасно, ужасно! - шептал Атос, между тем как Портос бил бутылки, а Арамис отдавал приказание - правда, несколько запоздавшее - привести духовника.
      - О друзья мои, - сказал д'Артаньян, - вы еще раз спасли мне жизнь, и не только мне, но также и этим господам!.. Господа, - продолжал он, обращаясь к гвардейцам, - я попрошу вас хранить молчание о том, что вы видели. Весьма важные особы могут оказаться замешанными в эту историю, и все последствия падут тогда на нашу голову.
      - Ах, сударь... - пробормотал Планше, еле живой от страха, - ах, сударь, выходит, что я счастливо отделался!
      - Как, бездельник, ты, значит, собирался пить мое вино? - вскричал д'Артаньян.
      - За здоровье короля, сударь. Я собрался было выпить самую малость за здоровье короля, но Фурро сказал, что меня зовут.
      - Это правда, - покаялся Фурро, щелкая зубами от страха, - я хотел отослать его, чтобы выпить без помехи.
      - Господа, - сказал д'Артаньян, обращаясь к гвардейцам, - вы сами понимаете, что после всего случившегося yаша пирушка была бы очень печальной. Поэтому примите мои извинения и давайте отложим ее до другого раза.
      Оба гвардейца учтиво приняли извинения д'Артаньяна и, понимая, что четыре друга хотят остаться одни, удалились.
      Оставшись без свидетелей, молодой гвардеец и три мушкетера переглянулись с таким видом, который ясно говорил, что каждый из них понимает всю серьезность положения.
      - Прежде всего, - предложил Атос, - давайте уйдем из этой комнаты. Труп человека, погибшего насильственной смертью, - это плохое соседство.
      - Планше, - сказал д'Артаньян, - поручаю тебе тело этого бедняги. Пусть его похоронят на освященной земле. Правда, он совершил преступление, но он раскаялся в нем.
      И четверо друзей вышли из комнаты, предоставив Планше и Фурро заботу о погребении Бризмона.
      Хозяин отвел им другую комнату и подал яйца всмятку и воду, которую Атос сам набрал в колодце. Портосу и Арамису в нескольких словах рассказали суть дела.
      - Как видите, милый друг, - сказал д'Артаньян Атосу, - это война не на жизнь, а на смерть.
      Атос покачал головой.
      - Да-да, - ответил он, - я вижу. Но вы, значит, думаете, что это она?
      - Я в этом уверен.
      - А я должен сознаться, что все еще сомневаюсь.
      - Однако же - лилия на плече?
      - Это англичанка, совершившая во Франции какое-то преступление, за которое ее заклеймили.
      - Атос, Атос, уверяю вас, это ваша жена! - повторял д'Артаньян. - Неужели вы забыли, как сходятся все приметы?
      - И все-таки я думаю, что та, другая, умерла. Я так хорошо повесил ее...
      На этот раз покачать головой пришлось уже д'Артаньяну.
      - Но что же делать? - спросил он.
      - Нельзя вечно жить под дамокловым мечом, - сказал Атос, - необходимо найти выход из положения.
      - Но какой же?
      - Постарайтесь увидеться с ней и объясниться. Скажите ей: "Мир или война! Даю честное слово дворянина, что никогда не скажу о вас ни слова, что никогда ничего не предприму против вас. Со своей стороны, вы должны торжественно поклясться, что не будете вредить мне. В противном случае я дойду до канцлера, дойду до короля, я найду палача, я восстановлю против вас двор, я заявлю о том, что вы заклеймены, я предам вас суду, и, если вас оправдают, тогда... ну, тогда, клянусь честью, я убью вас где-нибудь под забором, как бешеную собаку!"
      - Я не возражаю против этого способа, - сказал д'Артаньян, - но как же увидеться с ней?
      - Время, милый друг, время доставит удобный случай, а случай дает человеку двойные шансы на выигрыш: чем больше вы поставили, тем больше выиграете, если только умеете ждать.
      - Так-то так, но ждать, когда ты окружен убийцами и отравителями...
      - Ничего! - сказал Атос. - Бог хранил нас до сих пор, он же сохранит нас и впредь.
      - Да, нас! Конечно, мы мужчины, и, собственно говоря, для нас вполне естественно рисковать жизнью, но она!.. - добавил он, понижая голос.
      - Кто это она? - спросил Атос.
      - Констанция.
      - Госпожа Бонасье! Ах да, ведь и правда... я совсем забыл, что вы влюблены, мой бедный друг!
      - Но ведь из письма, найденного вами у этого убитого негодяя, вы узнали, что она находится в монастыре, - сказал Арамис. - В монастырях совсем не так уж плохо, и обещаю вам, что, как только кончится осада Ла-Рошели, я лично...
      - Да-да, любезный Арамис, - перебил его Атос, - мы знаем, что ваши помыслы устремлены к религии.
      - Я только временно состою в мушкетерах, - со смирением сказал Арамис.
      - По-видимому, он давно не получал известий от своей любовницы, - прошептал Атос. - Не обращайте внимания, это нам уже знакомо.
      - Вот что! - сказал Портос. - По-моему, тут есть одно простое средство.
      - Какое же? - спросил д'Артаньян.
      - Вы говорите, она в монастыре?
      - Да.
      - Так в чем же дело? Как только кончится осада, мы похитим ее из этого монастыря, и все тут.
      - Но ведь прежде надо узнать, в каком монастыре она находится.
      - Это правда, - согласился Портос.
      - Однако не говорили ли вы, что королева сама выбрала для нее монастырь, милый д'Артаньян? - спросил Атос.
      - Да. По крайней мере, я думаю, что это таи.
      - Прекрасно! Тогда Портос поможет нам в этом деле.
      - Каким же образом, позвольте вас спросить?
      - Да через вашу маркизу, герцогиню, принцессу. Она, должно быть, имеет огромные связи.
      - Тсс! - прошептал Портос, прижимая палец к губам. - Я думаю, что она кардиналистка, и она ничего не должна знать.
      - Если так, то я берусь получить сведения о госпоже Бонасье, - сказал Арамис.
      - Вы, Арамис? - вскричали хором все три друга. - Каким же образом?
      - Через духовника королевы, с которым я очень дружен, - краснея, ответил Арамис.
      На этом обещании четыре друга, закончившие свой скромный обед, расстались, условившись встретиться снова в тот же вечер. Д'Артаньян вернулся во францисканский монастырь, а три мушкетера отправились в ставку короля, где им предстояло еще позаботиться о своем помещении.