- Да, сударыня, - сказал д'Артаньян, входя в дверь, которую отворила ему молодая женщина, - разрешите мне сказать вам: жалкий у вас муж.
      - Значит, вы слышали наш разговор? - живо спросила г-жа Бонасье, с беспокойством глядя на д'Артаньяна.
      - От начала и до конца.
      - Но каким же образом, боже мой?
      - Таким же образом, каким мне удалось услышать и несколько более оживленный разговор между вами и сыщиками кардинала.
      - Что же вы поняли из нашего разговора?
      - Тысячу разных вещей. Во-первых, что ваш муж, к счастью, глупец и тупица; затем, что вы находитесь в затруднении, чему я несказанно рад, так как это даст мне возможность оказать вам услугу, - а видит бог, я готов броситься за вас в огонь; и наконец, что королеве нужен смелый, находчивый и преданный человек, готовый поехать по ее поручению в Лондон. Я обладаю, во всяком случае, некоторыми из требуемых качеств, и вот я жду ваших распоряжений.
      Госпожа Бонасье ответила не сразу, но сердце ее забилось от радости и глаза загорелись надеждой.
      - А что будет мне порукой, - спросила она, - если я решусь доверить вам эту задачу?
      - Порукой пусть служит моя любовь к вам. Ну говорите же, приказывайте! Что я должен сделать?
      - Боже мой, - прошептала молодая женщина, - могу ли я доверить вам такую тайну! Ведь вы еще почти дитя!
      - Вижу, вам нужно, чтобы кто-нибудь поручился за меня.
      - Признаюсь, меня бы это очень успокоило.
      - Знаете ли вы Атоса?
      - Нет.
      - Портоса?
      - Нет.
      - Арамиса?
      - Нет. Кто они, все эти господа?
      - Мушкетеры его величества. Знаете ли вы их капитана, господина де Тревиля?
      - О да! Его я знаю - не лично, но понаслышке: королева не раз говорила о нем как о благородном и честном дворянине.
      - Вы, надеюсь, не считаете возможным, чтобы он предал вас в угоду кардиналу?
      - Разумеется, нет.
      - В таком случае откройте ему вашу тайну и спросите, можете ли вы довериться мне, как бы важна, драгоценна и страшна ни была эта тайна.
      - Но ведь она принадлежит не мне, и я не имею права открыть ее!
      - Ведь собирались же вы доверить ее господину Бонасье! - с обидой сказал д'Артаньян.
      - Как доверяют письмо дуплу дерева, крылу голубя, ошейнику собаки.
      - Но вы же видите, как я вас люблю!
      - Да, вы это говорите.
      - Я честный человек!
      - Думаю, что так.
      - Я храбр!
      - О, в этом я убеждена.
      - Тогда испытайте меня!
      Госпожа Бонасте, борясь с последними сомнениями, посмотрела на молодого человека. Но в глазах его был такой огонь, голос звучал так убедительно, что она чувствовала желание довериться ему. Да и, кроме того, другого выхода не было. Приходилось пойти на риск. Чрезмерная осторожность, как и чрезмерная доверчивость были одинаково опасны для королевы.
      Затем - мы вынуждены в том признаться - заставило ее заговорить и невольное чувство, испытываемое ею к этому юноше.
      - Послушайте, - сказала она, - я уступаю вашим настояниям и полагаюсь на вас. Но клянусь перед богом, который нас слышит, что, если вы предадите меня, хотя бы враги мои меня помиловали, я покончу с собой, обвиняя вас в моей гибели!
      - А я, - проговорил д'Артаньян, - клянусь перед богом, что, если буду схвачен, выполняя ваше поручение, я лучше умру, чем скажу или сделаю что-нибудь, могущее на кого-либо набросить тень!
      И тогда молодая женщина посвятила его в тайну, часть которой случай уже приоткрыл перед ним на мосту против Самаритянки.
      Это было их объяснением в любви.
      Д'Артаньян сиял от гордости и счастья. Эта тайна, которой он владел, эта женщина, которую он любил, придавали ему исполинские силы.
      - Я еду, - сказал он. - Еду сию же минуту!
      - Как это - вы едете? - воскликнула г-жа Бонасье. - А полк, а командир?
      - Клянусь своей душой, вы заставили меня забыть обо всем, дорогая Констанция! Вы правы, мне нужен отпуск.
      - Снова препятствие! - с болью прошептала г-жа Бонасье.
      - О, с этим препятствием, - промолвил после минутного размышления д'Артаньян, - я легко справлюсь, не беспокойтесь.
      - Как?
      - Я сегодня же вечером отправлюсь к господину де Тревилю и попрошу его добиться для меня этой милости у его зятя, господина Дезэссара.
      - Но это еще не все...
      - Что же вас смущает? - спросил д'Артаньян, видя, что г-жа Бонасье не решается продолжать.
      - У вас, может быть, нет денег?
      - "Может быть" тут излишне, - ответил, улыбаясь, д'Артаньян.
      - Если так, - сказала г-жа Бонасье, открывая шкаф и вынимая оттуда мешок, который полчаса назад так любовно поглаживал ее супруг, - возьмите этот мешок.
      - Мешок кардинала! - расхохотавшись, сказал д'Артаньян, а он, как мы помним, благодаря разобранным доскам пола слышал от слова до слова весь разговор между мужем и женой.
      - Да, мешок кардинала, - подтвердила г-жа Бонасье. - Как видите, внешность у него довольно внушительная.
      - Тысяча чертей! - воскликнул д'Артаньян. - Это будет вдвойне забавно: спасти королеву с помощью денег его преосвященства!
      - Вы милый и любезный юноша, - сказала г-жа Бонасье. - Поверьте, что ее величество не останется в долгу.
      - О, я уже полностью вознагражден! - воскликнул д'Артаньян. - Я люблю вас, вы разрешаете мне говорить вам это... Мог ли я надеяться на такое счастье!..
      - Тише! - вдруг прошептала, задрожав, г-жа Бонасье.
      - Что такое?
      - На улице разговаривают...
      - Голос?..
      - Моего мужа. Да, я узнаю его!
      Д'Артаньян подбежал к дверям и задвинул засов.
      - Он не войдет, пока я не уйду. А когда я уйду, вы ему отопрете.
      - Но ведь и я должна буду уйти. Да и как объяснить ему исчезновение денег, если я окажусь здесь?
      - Вы правы, нужно выбраться отсюда.
      - Выбраться? Но как же? Он увидит нас, если мы выйдем.
      - Тогда нужно подняться ко мне.
      - Ах! - вскрикнула г-жа Бонасье. - Вы говорите это таким тоном, что мне страшно...
      Слеза блеснула во взоре г-жи Бонасье при этих словах. Д'Артаньян заметил эту слезу и, растроганный, смущенный, упал к ее ногам.
      - У меня, - произнес он, - вы будете в безопасности, как в храме, даю вам слово дворянина?
      - Идем, - сказала она. - Вверяю вам себя, мой друг.
      Д'Артаньян осторожно отодвинул засов, и оба, легкие, как тени, через внутреннюю дверь проскользнули на площадку, бесшумно поднялись по лестнице и вошли в комнату д'Артаньяна.
      Оказавшись у себя, молодой человек для большей безопасности загородил дверь. Подойдя затем к окну, они увидели г-на Бонасье, который разговаривал с незнакомцем, закутанным в плащ.
      При виде человека в плаще Д'Артаньян вздрогнул и, выхватив наполовину шпагу, бросился к дверям.
      Это был незнакомец из Менга.
      - Что вы собираетесь сделать? - вскричала г-жа Бонасье. - Вы погубите нас!
      - Но я поклялся убить этого человека! - воскликнул Д'Артаньян.
      - Ваша жизнь сейчас посвящена вашей задаче и не принадлежит вам. Именем королевы запрещаю вам подвергать себя какой-либо опасности, кроме тех, которые ждут вас в путешествии!
      - А вашим именем вы мне ничего не приказываете?
      - Моим именем... - произнесла г-жа Бонасье с сильным волнением, - моим именем я умоляю вас о том же! Но послушаем - мне кажется, они говорят обо мне.
      Д'Артаньян вернулся к окну и прислушался.
      Господин Бонасье уже отпер дверь своего дома и, видя, что квартира пуста, вернулся к человеку в плаще, которого на минуту оставил одного.
      - Она ушла, - сказал Бонасье. - Должно быть, вернулась в Лувр.
      - Вы говорите, - спросил человек в плаще, - что она но догадалась, зачем вы ушли?
      - Нет, - самодовольно ответил Бонасье, - Она для этого слишком легкомысленная женщина.
      - А молодой кавалер дома?
      - Не думаю. Как видите, ставни у него закрыты, и сквозь щели не проникает ни один луч света.
      - Все равно не мешает удостовериться.
      - Каким образом?
      - Нужно постучать к нему в дверь.
      - Я справлюсь у его слуги.
      - Идите.
      Бонасье скрылся в подъезде, прошел через ту же дверь, через которую только что проскользнули беглецы, поднялся до площадки д'Артаньяна и постучал.
      Никто не отозвался. Портос на этот вечер для пущего блеска попросил уступить ему Планше; что же касается д'Артаньяна, то он и не думал подавать какие-либо признаки жизни.
      Когда Бонасье забарабанил в дверь, молодые люди почувствовали, как сердца затрепетали у них в груди.
      - Там никого нет, - сказал Бонасье.
      - Все равно зайдемте лучше к вам. Там будет спокойнее, чем на улице.
      - Ах! - воскликнула г-жа Бонасье. - Мы теперь больше ничего не услышим.
      - Напротив, - успокоил ее Д'Артаньян, - нам теперь будет еще лучше слышно.
      Д'Артаньян снял несколько квадратов паркета, превращавших пол его комнаты в некое подобие Дионисиева уха (*32), разложил на полу ковер, опустился на колени и знаком предложил г-же Бонасье последовать его примеру и наклониться над отверстием.
      - Вы уверены, что никого нет дома? - спросил незнакомец.
      - Я отвечаю за это, - ответил Бонасье.
      - И вы полагаете, что ваша жена...
      - Вернулась во дворец.
      - Ни с кем предварительно не поговорив?
      - Уверен в этом.
      - Это очень важно знать точно, понимаете?
      - Значит, сведения, которые я вам сообщил, можно считать ценными?
      - Очень ценными, не скрою от вас, дорогой мой Бонасье.
      - Так что кардинал будет мною доволен?
      - Не сомневаюсь.
      - Великий кардинал!
      - Вы хорошо помните, что ваша жена в беседе с вами не называла никаких имен?
      - Кажется, нет.
      - Она не называла госпожи де Шеврез, или герцога Бекингэма, или госпожи де Верне?
      - Нет, она сказала только, что собирается послать меня в Лондон, чтобы оказать услугу очень высокопоставленному лицу.
      - Предатель! - прошептала г-жа Бонасье.
      - Тише, - проговорил д'Артаньян, взяв ее руку, которую она в задумчивости не отняла у него.
      - И все-таки, - продолжал человек в плаще, - вы глупец, что не сделали вида, будто соглашаетесь. Письмо сейчас было бы у вас в руках, государство, которому угрожают, было бы спасено, а вы...
      - А я?
      - А вы... были бы пожалованы званием дворянина.
      - Он вам говорил...
      - Да, я знаю, что он хотел обрадовать вас этой неожиданностью.
      - Успокойтесь, - произнес Бонасье. - Жена меня обожает, и еще не поздно.
      - Глупец! - прошептала г-жа Бонасье.
      - Тише! - чуть слышно проговорил д'Артаньян, сильнее сжимая ее руку.
      - Как это - "не поздно"? - спросил человек в плаще.
      - Я отправлюсь в Лувр, вызову госпожу Бонасье, скажу, что передумал, что все сделаю, получу письмо и побегу к кардиналу.
      - Хорошо. Торопитесь. Я скоро вернусь, чтобы узнать, чего вы достигли.
      Незнакомец вышел.
      - Подлец! - сказала г-жа Бонасье, награждая этим эпитетом своего супруга.
      - Тише! - повторил д'Артаньян, еще крепче сжимая ее руку.
      Но дикий вопль в эту минуту прервал размышления д'Артаньяна и г-жи Бонасье. Это муж ее, заметивший исчезновение мешка с деньгами, взывал о помощи.
      - О, боже, боже! - воскликнула г-жа Бонасье. - Он поднимет на ноги весь квартал!
      Бонасье кричал долго. Но так как подобные крики, часто раздававшиеся на улице Могильщиков, никого не могли заставить выглянуть на улицу, тем более что дом галантерейщика с некоторых пор пользовался дурной славой, Бонасье, видя, что никто не показывается, все продолжая кричать, выбежал из дома. Долго еще слышались его вопли, удалявшиеся в сторону улицы Дюбак.
      - А теперь, - сказала г-жа Бонасье, - раз его нет, очередь за вами - уходите. Будьте мужественны и в особенности осторожны. Помните, что вы принадлежите королеве.
      - Ей и вам! - воскликнул д'Артаньян. - Не беспокойтесь, прелестная Констанция. Я вернусь, заслужив ее благодарность, но заслужу ли я и вашу любовь?
      Ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки молодой женщины. Через несколько минут д'Артаньян, в свою очередь, вышел на улицу, закутанный в плащ, край которого воинственно приподнимали ножны длинной шпаги.
      Госпожа Бонасье проводила его тем долгим и нежным взглядом, каким женщина провожает человека, пробудившего в ней любовь.
      Но когда он скрылся за углом улицы, она упала на колени.
      - О господи! - прошептала она, ломая руки. - Защити королеву, защити меня!

ПРИМЕЧАНИЯ:

   *32. ...некое подобие Дионисиева уха.. - Дионисий Старший, сиракузкий тиран (405-367 до н.э.), отличавшийся крайней подозрительностью, содержал своих пленников в помещениях, своды которых были устроены таким образом, что малейший шорох оттуда доходил до тайника, сделанного в форме уха, где Дионисий подслушивал их разговоры. Тайник этот получил название Дионисиева уха.