Вениамин Смехов
в роли Атоса (граф де Ла Фер)
Вениамин Борисович Смехов родился 10 августа 1940 года в
Москве. В школьные годы занимался в драматическом кружке. После
десятилетки в 1957 году поступил в театральное училище имени Щукина, по
окончании которого с 1961 года работал актером в Куйбышевском
драмтеатре. В 1965 году перешел в труппу театра на Таганке. Среди его
театральных работ — роли в спектаклях «Послушайте!», «Мастер и
Маргарита», «Гамлет», «Ревизская сказка». В кино Вениамин Смехов начал
сниматься с 1968 года, сыграв свою первую роль в фильме Евгения
Карелова «Служили два товарища». Затем были главная роль в снятом по
рассказам Джека Лондона телефильме «Смок и Малыш» и знаменитый Атос в
«Д'Артаньяне и трех мушкетерах» Г. Юнгвальд-Хилькевича. В последующие
годы Смехов снимался не слишком часто — из лучших последних киноработ
можно назвать, например, «Ловушку для одинокого мужчины» и «Ключ».
Однако с успехом выступал в иных ипостасях: по собственной пьесе
«Али-Баба и сорок разбойников» написал сценарий завоевавшего немалую
популярность музыкального телефильма, написал несколько художественных
и публицистических книг («Служенье муз не терпит суеты», «Таганка.
Записки заключенного», «Живой и только»). С начала 1990-х годов
Вениамин Смехов ставил спектакли в Москве, Таллине, Ташкенте, в
Израиле, США и Чехии. В последнее время преподает актерское мастерство
в университетах США.
Творческая встреча с Вениамином Смеховым прошла в Израильском культурном центре 2 декабря.
Открывая
выступление, Вениамин Борисович сразу задал иронический тон: «Я слышал,
что не все в зале знают иврит, поэтому буду говорить по-русски» , — и
предложил зрителям отправиться вместе с ним в воображаемое путешествие
в мир театра и литературы, признавшись, между прочим, что сам очень
любит путешествовать.
«Все, что зарабатывается,
тратится на поездки. Я многие годы был невыездным, но теперь сполна
наслаждаюсь свободой. Свои "цепи” и трудовую книжку я оставил в театре
на Таганке, где мой портрет в фойе то снимают, то снова вешают — в
зависимости от настроений руководства. А я… Я путешествую».
Но сколько бы ни перемещался по миру актер и режиссер
Смехов, в душе у него, по собственному признанию, сохраняется
постоянная величина — «любовь и благодарность к родной земле — по
рождению и по происхождению» :
«С Израилем у меня
связаны счастливейшие воспоминания. Израиль для меня — это и место, где
живут мои друзья и родные, и место работы. Причем, работы очень и очень
радостной. Я вспоминаю 1993 год, когда, по стечению счастливых
обстоятельств, дважды ставил спектакли на Святой земле. Первым был «Дон
Кихот» по пьесе Михаила Булгакова в Иерусалиме. Потом была Хайфа, где я
ставил «Али-Бабу» на иврите. Поэтому главная песня моего мюзикла
звучала не как «Персия, Персия, Персия», а как «Туркия, Туркия,
Туркия». С другой стороны, сегодня меня посещает некоторая печаль,
когда в личную жизнь людей — и на Святой земле, и на нашей, российской
— начинает вторгаться политика. Когда мы закончили нашего «Али-Бабу» и
показали его в Хайфском театре, пришли представители всевозможных СМИ и
принялись брать интервью у актеров. Половина актерского состава были
древними евреями, половина — древними арабами (арабами-христианами, как
мне объяснили). Это была очень дружная и чудесная компания, практически
семья. Когда все это закончилось, журналисты стали допытываться у
актеров, "как им работалось вместе” и "не было ли межнациональных
конфликтов”. Но мне доставило большую радость, когда все актеры дружно
послали их… в тель-авивский ресторан «Кибенемат». Кстати, такой
действительно существует».
Большую часть вечера
Вениамин Смехов посвятил авторскому чтению: стихи Пушкина и главы из
поэмы Венедикта Ерофеева «Москва–Петушки», строчки из Северянина и
Маяковского. С помощью великолепного актерского мастерства он доносил
до зрителя как глубокую иронию читаемых им строк, так и их
эмоциональный заряд. А сатирические стихи Пригова и Кибирова в
прочтении актера вызвали в зале гомерический смех. Свое выступление
Вениамин Борисович закончил стихами Бродского и Высоцкого.
По
окончании вечера с Вениамином Смеховым встретился корреспондент
Jewish.ru. По поводу «сочетаемости» в рамках одной программы
произведений поэтов московской и петербургской школ, Смехов заметил,
что не видит принципиальной разницы между этими направлениями.
«Впрочем, когда об этих отличиях говорят сами питерцы, я с ними
соглашаюсь, — признался он. — Хотя мне все же кажется, что русская
поэзия едина».
Охотно поделился Вениамин Борисович и своими размышлениями о «еврейском вопросе»:
«Это
очень непростой для меня вопрос. С одной стороны, меня лично это долгое
время не касалось, поскольку (как мне объяснили совсем недавно) для
слуха антисемитов моя фамилия звучала как-то ублажающе. С другой
стороны, бьют не по паспорту, а по морде. Потому носом меня попрекали
тоже. Но чего-то острого и страшного все же не было — Б-г наше
семейство миловал.
Мой папа, которому 10 января будет 92 года, работал в
Госплане, был ученым — экономистом и математиком. Ему. В этой связи
очень и очень интересным представляется его обращение к иудаизму — он
даже написал книгу «Коль нидрей» [молитва, с которой начинается Йом
Кипур и которая позволяет грешникам молиться вместе с праведниками, —
А.Ф.], само название которой во многом символизирует и объясняет его
возвращение к вере отцов. А начиналось все в Гомеле — почти все Смеховы
оттуда. Вокруг было религиозное еврейство и хедер, который отец посещал
в раннем детстве. Потом закрутился сюжет уже советской истории, и отец
оказался вписанным в заглавные строчки этого сюжета: Госплан СССР,
война, возвращение с войны, должность заведующего сектором Госплана… а
в это время уводят в ссылку людей даже с нашего этажа на 2-й Мещанской…
И все это — еврейский вопрос. Но его все время, когда мудро, а когда
наивно, старшие заглушали перед младшими.
Потом уже,
когда стал постарше, стал свидетелем самостоятельных «разборок». Мой
собственный характер, наверное, не шибко защищен премудростью, знанием
и умом, и потому я как-то воспринимал происходящее в благополучном
свете. То есть то, что я видел в театре на Таганке (казалось бы, в
таком театре!) и, по идее, должно было меня ранить, будто бы и не
замечалось мною. Понимал я это только задним умом. Абсолютно русская
черта — быть крепким задним умом. Вот и я каким-то образом подцепил эту
«бациллу». И то, что меня окружали антисемиты, понял гораздо позже.
Ведь предполагалось, что это культурное заведение…
Особенность
репертуара и могучий дар любимовской школы собирали людей не по
национальному признаку. И любимыми друзьями театра были, в равной мере,
и Карякин, и Давид Самойлов. Высоций и Окуджава тоже различий не
видели. Как и мы. Антисемитизм существовал, но в неком приглушенном
виде. Разумеется, я знаю кто есть кто, но почему-то на этом не
зацикливаюсь. Недавно я поздравил в газете одного замечательного
артиста с юбилеем. А когда на одном застолье предложил выпить за его
здоровье, половина стола отказалась. Эти отказавшиеся, среди которых
были и русские, сказали: «Мы знаем, что он — антисемит». А в наших с
ним отношениях это никогда не сквозило… Не знаю… Еврейский вопрос — это
масса слухов, обилие поворотов и буйство красок. Существует и такая
огромная составляющая этой проблемы, как «еврейский антисемитизм». Но
это уже тема для другой беседы».
Фильмография:
1968 Служили два товарища
1975 Смок и Малыш
1978 Д'Артаньян и три мушкетера
1979 В моей смерти прошу винить Клаву К.
1982 Сказка странствий
1983 Али-баба и сорок разбойников
1986 Семь криков в океане
1990 Ловушка для одинокого мужчины
1991 Дура
1992 Ключ
1992 Мушкетеры, двадцать лет спустя
1993 Тайна королевы Анны, или Мушкетеры тридцать лет спустя
1993 Завтрак с видом на Эльбрус
2004 Бальзаковский возраст, или все мужики сво...
2009 Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини
2009 Монте-Кристо
2009 Предлагаемые обстоятельства
2011 Фурцева
2011 Контригра
2012 Продавец игрушек